Именно здесь ко мне пришло последнее понимание того, что пути назад нет. Фонарик гаснет, а с ним и моя решимость. В коридорах над моей головой я слышу пение морских созданий. Они сулят возвращение чаек.
Я буду держаться за руку, которую ты мне протянешь: от самой вершины до дня колодца, до темных вод, где тянутся к солнцу маленькие цветочки. Свет фар отражается в твоих зрачках, наполняющих лунным светом тьму трубы крематория.
Я пустился в путь в бумажной лодочке без днища; в ней я улечу на луну. Я завернут в складках времени, я — в истёртых сгибах страницы жизни. Ты устроилась с противоположной стороны листа; я вижу твои следы в чернилах, что просачиваются через волокна бумажной массы. Когда нас размоет водой, клетка распадется, и мы сольёмся воедино. Когда этот бумажный самолётик оторвётся от края скалы и проведёт параллельные конденсационные следы во тьме, мы снова будем вместе.
Дорогая Эстер! Я понял, что я так же безлик, как этот океан, так же мелок и пуст, как этот залив: я застрял здесь в бездействии, как обломки неопознанного корабля. Мои скалы — вот эти кости, служащие ограждением на краю обрыва, что над заливом. Меня пронизывают пещеры, мой лоб — гора, и эта радиовышка передает сигнал прямо внутрь меня. Я вывернут наизнанку, вот — моя нервная система, которая по-прежнему топчут сапоги Доннелли...
- 1
- 2