... он только боялся, что стук его сердца наделает слишком много шума.

Повисло молчание. Как ни странно, всегда наступал момент, когда они не знали, что друг другу сказать. В таких случаях Шарль всегда предлагал ей чаю. Чай у них служил каким-то горючим для слов.

Он был тих и скромен, как точка с запятой в романе на восемьсот страниц.

Я бы не смог примириться с миром, даже если б мгновения одно за другим отрывались от времени, чтобы меня поцеловать.

Бывают такие настойчивые взгляды, от которых неловко. Время в глазах превращается в вечность: одна секунда — это целая речь.

Он умел читать слёзы. Слёзы Натали. Он подошёл к ней и крепко обнял, словно хотел охватить руками её страдание.

Она ампутировала ему сон.

У рук нет разума, но есть любовная память.

Этот человек достоин Натали. Неоспоримо. Математически. Химически.

По собственному опыту он знал, что её сердце — вроде миража: стоит приблизиться к этому оазису, и он исчезнет.

Когда целуешься, нет недостатка в метафорах.

Он был Армстронг, он высадился на Луне. Этот поцелуй был грандиозным событием для всего его человечества.

В её смехе угадывалась попытка выжить, в её неожиданных выходках на грани безумия — стремление вонзить в настоящее нож и пригвоздить его к месту.

Отцы – это нынешние искатели приключений...