Но как бы там ни было, прошлого не вернуть. Распакованные товары обмену не подлежат. Остается жить с тем, что есть.

Сколько можно наращивать панцирь? Не подпускать к себе близко людей, как будто боишься... Чего? А ведь и впрямь боишься, крокодилище. Боишься, что они поймут — у тебя под чешуйчатой броней мягкое брюхо, как у всех. И тебе тоже можно сделать больно. Еще как.

Месть ослепительно сверкала у нее внутри. Мне было ясно видно ее — драгоценный камень, сапфир цвета холодных озер Норвегии.

Помню, Иосиф Бродский высказался следующим образом:
— Ирония есть нисходящая метафора.
Я удивился:
— Что это значит — нисходящая метафора?
— Объясняю, — сказал Иосиф, — вот послушайте. «Её глаза как бирюза» — это восходящая метафора. А «её глаза как тормоза» — это нисходящая метафора.

День — это метафора человеческой жизни: пробуждение, невинное утро, хлопотливый полдень и его помпезное завершение, потом блеклые предвечерние часы, потом усталость, потом смертельная усталость, уверенность в ночном покое, потом кошмары и, наконец, глубокий сон без сноведений.