Кто бы ни вошел в дверь, это всегда не тот, кого хотелось бы видеть, но надежда остается.

Чтобы спастись, нужно всего лишь начать действовать.

Знаешь, чем меня сразу удивила ваша больница? Тем, что никто не смеется. С тех пор, как я перешагнул порог, я ни разу не слышал нормального смеха, ты понял? Кто смеяться разучился, тот опору потерял.

Одиночество только усиливает ощущение ненужности.

Смеётся, потому что понимает: нужно смеяться над всем, что причиняет боль, чтобы сохранить равновесие, чтобы мир не свёл тебя с ума.

(По-настоящему сильным до тех пор не будешь, пока не научишься видеть во всем смешную сторону. Он знает: надо смеяться над тем, что тебя мучит, иначе не сохранишь равновесия, иначе мир сведет тебя с ума.)

Перемену в человеке замечаешь после разлуки, а если видишься с ним всё время, изо дня в день, не заметишь, потому что меняется он постепенно.

Если кто-то хочет тебя прижать, то сильнее всего ты досадишь ему, если сделаешь вид, будто он тебя совсем не беспокоит.

Эти люди хотят сделать тебя слабым, чтобы держался в рамочках, выполнял их правила, жил, как они велят. <...> Хотят победить, но не тем, чтобы самим быть сильнее, а тем, чтобы тебя слабее сделать...

Люди устроены так, что раньше или позже непременно отодвинутся от того, кто дает им больше обычного, и призадумаются: а ему-то какая выгода?

Сколько вы заплатите человеку за то, что он — это он?

Когда глаза закрыты, в тебе труднее разобраться.

У человека, который так долго молчал, наверняка найдётся о чем поговорить.

Если быть мне теперь психом, то буду, черт возьми, самым отъявленным и заядлым.

В каждой ситуации обычно есть фигура, чье влияние ни в коем случае нельзя недооценивать.

Не желаешь оглохнуть — прикидывайся глухим.

И каждый раз, когда он прикладывался к бутылке, не он пил из неё — она высасывала из него жизнь.