Сам воздух родных мест — другой, сам запах земли — особенный.

Если приучить себя к бедствиям, эти бедствия потеряют в конце концов значение.

Как бы ни были возвышенны устремления взора, если всё остальное с этим не согласуется, получается безрукий калека.

Скука никогда не чувствуется сильнее, чем в дни молодости.

В эту ночь не было ничего, более длинного, чем время.

Сначала становятся перед человеком на колени, а потом наступают ему ногой на голову. Я не желаю почтения сейчас, чтобы не испытать унижения в будущем.

Забывший с самого начала происшествия о том, что такое слёзы, я в эти минуты стал понемногу поддаваться печали. Я даже не знаю, насколько это облегчило мне душу. Сердце моё, окованное болью и ужасом, получило от этой печали первую каплю влаги.

Жениться лишь потому, что это необходимо, не только неразумно, но и пошло.

Теперь я хочу сам разбить своё собственное сердце и брызнуть на ваше лицо его кровью. Я доволен буду уже тем, что в тот момент, когда остановится его биение во мне, в вашей груди зародится новая жизнь.

Если у той непостижимой вещи, что зовётся любовью, существуют два конца, то на её верхнем конце действует священное чувство, на нижнем же — половое влечение.

Я был счастлив. Однако за моим счастьем следовала чёрная тень, и я думал: «Не является ли это счастье тем блуждающим огоньком, который приведёт меня в конечном итоге к печальной судьбе?»

У кошек как будто нет ног: еще ни разу не случалось, чтобы кто-нибудь из них неловко ступил и наделал шуму. Они ступают совершенно бесшумно, как будто идут по облакам. Их поступь подобна удару гонга в воде, звону гуслей в глубокой пещере.

На свете не существует заранее созданных по шаблону злодеев. Обычно все хорошие, во всяком случае — обыкновенные люди. Но в критический момент они вдруг превращаются в злодеев, это страшно.

В чувстве равенства, которое основано на эмоциях, люди, может быть, превосходят кошек, а вот что касается ума, то тут они, наоборот, уступают кошкам.

Конечно, наше прошлое — это наши личные переживания, это — наше личное достояние. Но умереть, не передав его другому, жалко. Я тоже в большей или меньшей мере думал так. Только мне казалось, что лучше похоронить свои переживания вместе со своей жизнью, чем отдавать их тому, кто не может их вместить.