Ручьи сливаются в один поток, тьму рассеивает свет небес. Но тучи закрывают солнце, а правду затеняет ложь.

Разве не естественно для человека желать, чтобы в конце дня, когда он, наконец, придет домой, измученный жизненными невзгодами, кто-нибудь открыл бы ему дверь и спросил: «Где ты пропадал на этот раз?»

Если вы поняли философию боевых искусств, новые идеи посетят, пока вы будете наблюдать опадание цветов и листьев или глядеть, как поднимаются и опускаются волны. Если же вы ничего не поняли, толку от ваших стараний будет не больше, чем от слепого переписывания книг. Даже если выкрасть все руководства, что найдутся под небесами.

Можно сломать себе шею в борьбе за чужие тайны. Можно прикрываться чужими цитатами и поклоняться им как великой мудрости. Но только если верить, что у тех, кто все это придумал, было по две головы. Или при нехватке своей головы на плечах.

Убийство с последующим поджогом, должно быть, самый дьявольский способ вершить добрые дела.

Чжоу Цзышу вдруг показалось ужасно забавным, что прохожие на улице спешили куда-то, словно в погоне за смертью, тогда как он — человек, находящийся одной ногой в могиле — наконец-то перестал торопиться.

Накопление добродетелей — поистине достойное занятие, — уважительно покивал Вэнь Кэсин. — Как славно, что Чжоу-сюн разделяет со мной это высокое устремление! Так уж повелось, что мои единомышленники всегда блистали исключительной красотой. Теперь становится ясно…

Подобно засохшей иве, я рухну под такой тяжестью, так как неизлечимо болен и долго не проживу. Вэнь-сюну придётся облюбовать другое дерево, чтобы повеситься. К счастью, на земле полно лесов.

— Вэнь-сюну тоже интересно воочию увидеть дорогу в преисподнюю?

Вэнь Кэсин ответил без тени иронии:
— Конечно. Чтобы в следующий раз, когда я буду рассказывать истории, я мог с чистой совестью добавить, что всё сущая правда.

Хочешь преследовать Скорбящего Призрака — лёгкой тебе гибели! Я добр и любопытен, но не настолько, чтобы рисковать своей головой.