Райнер Мария Рильке – цитаты

Здесь воздух затхл, как в комнате больного,
где смерть исхода терпеливо ждет;
на мокрых крышах — отблеск дня иного,
как от свечи, что через миг умрёт.

Есть даже в смерти некий промежуток:
вот ожил лист, и — всё, и был таков...
И, как над лесом стая диких уток,
ползет по небу стая облаков.

Над белым замком хлопьев хоровод.
В пустынных залах — леденящий холод.
Повсюду — смерть. И край стены отколот.
И снег лежит от окон до ворот.

Повсюду — снег. На крыше — серый лёд.
То — смерть моя вдоль белых стен крадётся
в продрогший сад... Она ещё вернётся
и стрелки на часах переведёт.

И это дар: что мимо нас прошла
возможность счастья. Нет, не то. Не так.
Скорее невозможность...

Немецкий юг, полуночь, полнолунье,
оживших сказок тающий обман.
Секунды с башен падают в туман -
в глубины ночи, словно в океан, -
дозора зов, деревьев многострунье,
и только миг один молчанью дан;
и молвит скрипка из безвестных стран
о ней, о белокурой, о колдунье...

Нет, я не из камня башню строю -
из живого сердца моего:
есть ещё и боль, и мир покоя
там, где нет, казалось, ничего.

А города несутся самочинно,
у них на все и вся свои права:
они зверей щепают, как лучину,
они народы рубят на дрова.

Во сне, а быть может, весною
ты повстречала меня.
Но осень настала, и горько
ты плачешь при свете дня.
О чём ты? О листьях опавших?
Иль об ушедшей весне?
Я знаю, мы счастливы были
весной... а быть может, во сне.

Нам было весело когда-то
бродить вдоль берега реки,
где таяли в лучах заката
двойною тенью мотыльки.

Где бы розу поалее
для букета мне сыскать?
Девушку, что всех милее,
в светлой липовой аллее
я хотел бы повстречать.

Нет одиночеству предела...
Оно как дождь: на небе нет пробела,
в нём даль морей вечерних онемела,
безбрежно обступая города, -
и хлынет вниз усталая вода.

И дождь всю ночь. В рассветном запустенье,
когда продрогшим мостовым тоскливо,
неутолённых тел переплетенье
расторгнется тревожно и брезгливо,
и двое делят скорбно, сиротливо
одну постель и ненависть навеки, -

тогда оно уже не дождь, — разливы... реки...

Над белым замком всё белым-бело.
В зеркальный зал крадётся слепо ужас.
Вцепился в стены плющ, предсмертно тужась.
Дороги в мир давно перемело.

Пустое небо виснет тяжело.
И к двери мимо белых балдахинов
тоска прокралась. Но, часы покинув,
куда-то время умирать ушло.

Как пришла любовь к тебе? Солнца лучом?
Или яблони цветом? Иль летним дождем?
Или молитвой? Ответь же!
Она с неба зарницей счастья сошла,
и, сложив два светлых своих крыла,
прильнула к душе расцветшей...

Ночное небо тускло серебрится,
на всём его чрезмерности печать.
Мы — далеко, мы с ним не можем слиться, -
и слишком близко, чтоб о нем не знать.

Звезда упала!... К ней спешил твой взгляд, -
загадывай, прося в мгновенья эти!..
Чему бывать, чему не быть на свете?
И кто виновен? Кто не виноват?..

Как приходит любовь в свой срок?
Приходит как солнце, как яркий цветок
или молитвой сущей?
С неба сияла, как счастье ясна,
и расправила крылья она
у моей души цветущей...
<...>
Что случилось, не знаю пока...
Не знаю, что счастье такое;
сердце бесится, как хмельное,
и как песня — моя тоска.

У девчонки прядки горят
ярче солнца или короны,
и глаза у неё от Мадонны
и сегодня чудо творят.

В саду мы погрузились в думы,
и сумраком обвил нас хмель,
а наверху, гудя угрюмо,
запутывался в листьях шмель.

Тебе вплетала блики пышно,
как ленты, в волосы лоза,
и я лишь раз шепнул чуть слышно:
«Какие у тебя глаза!»