Семь часов как находимся в лёжке,
Шелохнуться нельзя и шуметь.
На берёзах застыли серёжки,
Утомились так долго смотреть.
Черный ворон кругами заходит,
Но молчит, почему-то сейчас.
Серый волк стороною обходит,
Им давно уже всем не до нас
Семь часов как находимся в лёжке,
Шелохнуться нельзя и шуметь.
На берёзах застыли серёжки,
Утомились так долго смотреть.
Черный ворон кругами заходит,
Но молчит, почему-то сейчас.
Серый волк стороною обходит,
Им давно уже всем не до нас
Не проявит и зверь интереса,
Значит, правильно дело ведём.
В самой чаще зелёного леса,
Затаились тихонько вдвоём.
Мы же снайперы, или «кукушки»,
Называет в отряде народ.
На болоте, в овраге, опушке,
Поединок особый идёт.
Сколько нужно лежать, столько будем,
Ожидать и терпеть не беда.
Их стрелка, безусловно, добудем,
Нас послали за этим сюда.
Не проявит и зверь интереса,
Значит, правильно дело ведём.
В самой чаще зелёного леса,
Затаились тихонько вдвоём.
Мы же снайперы, или «кукушки»,
Называет в отряде народ.
На болоте, в овраге, опушке,
Поединок особый идёт.
Сколько нужно лежать, столько будем,
Ожидать и терпеть не беда.
Их стрелка, безусловно, добудем,
Нас послали за этим сюда.
В натопленной землянке
Простой солдатский быт.
Шинель как одеялко,
Девчонка чутко спит.
Винтовка недалече,
В ней снайперский прицел.
Сто двадцать пять насечек
Приклад её имел.
Ей в маскхалате белом
В снегу ползти, лежать:
Под вражеским прицелом
Позицию искать.
В полях, в дали овражной
Метели круговерть.
Невидимой и страшной
Вокруг витает смерть.
В окопах снежных лазы,
Траншеи виражи,
От вражеского глаза
Скрывают блиндажи.
Всё было у девчонки
Семнадцати годов,
Братишки и сестрёнки,
Но враг пришёл к ней в дом.
Его сюда не звали
Пришёл он убивать
Сиреневые дали
Решил завоевать…
В полях, в дали овражной
Метели круговерть.
Невидимой и страшной
Несёт девчонка смерть.