Я отправился на войну не для того, чтобы рассматривать свои мишени как людей. Мне не интересно было знать, есть ли у них семьи или дети, мне нужно было уберечь своих ребят.
— У нас в снайперской школе удивлялись, почему памятник поставили Пушкину — попал же Дантес!
— Я тоже удивляюсь...
Семь часов как находимся в лёжке,
Шелохнуться нельзя и шуметь.
На берёзах застыли серёжки,
Утомились так долго смотреть.
Черный ворон кругами заходит,
Но молчит, почему-то сейчас.
Серый волк стороною обходит,
Им давно уже всем не до нас
Не проявит и зверь интереса,
Значит, правильно дело ведём.
В самой чаще зелёного леса,
Затаились тихонько вдвоём.
Мы же снайперы, или «кукушки»,
Называет в отряде народ.
На болоте, в овраге, опушке,
Поединок особый идёт.
Сколько нужно лежать, столько будем,
Ожидать и терпеть не беда.
Их стрелка, безусловно, добудем,
Нас послали за этим сюда.
В натопленной землянке
Простой солдатский быт.
Шинель как одеялко,
Девчонка чутко спит.
Винтовка недалече,
В ней снайперский прицел.
Сто двадцать пять насечек
Приклад её имел.
Ей в маскхалате белом
В снегу ползти, лежать:
Под вражеским прицелом
Позицию искать.
– Ты левый глаз закрыл?
– Если я его закрою, то не увижу ничего вокруг.
– Там нет ничего, кроме мишени.
– Никак нет, сэр. Кое — что там есть.
– Докажи. Может отжимания помогут, давай-ка пятьдесят раз. Там ничего нет.
– Убил гремучку.
Инструктор не заметил в дальномер, а Крис увидел гремучию змею возле мишени и убил её.
– Ты голову то пригни, дикарь. У моджахедов тоже есть снайперы.
– Снайпер не будет метить в голову.
– Блин, у них есть снайпер который бьет прямо в голову с пятисот метров.
— Прости.
— Ты не виноват, — тихий голос звучал куда-то в броню, — просто если я начну рассказывать вам всем или даже только тебе о своей жизни, вы, ты, посчитаете, что я сошла с ума.
— Да что же там такого? — вопросительно взглянул на рыжую макушку Гаррус.
— Там полнейшее сумасшествие, — Эл подняла голову и попыталась улыбнуться.
— А по-твоему я слишком нормальный?
— По-моему ты слишком любопытный.
— А, по-моему, Вы, мисс Кеннеди, слишком упрямы.
— Всему своё время, Вакариан, всему своё время.
— То есть я заслужу услышать хоть часть истории жизни очаровательной, немного безумной, рыжей снайперши?
— Возможно, — Элис улыбнулась.
Гаррус вздохнул, возможно с облегчением.
— Но ты останешься, — Гаррус сделал паузу, — и это не обсуждается.
Элис тяжело вздохнула:
— Хорошо, в этот раз я сдамся. Ты переубедил меня, турианец, — девушка встала на носочки и еле дотягиваясь аккуратно поцеловала турианца в щеку.
Гаррус от неожиданности дернул мандибулами, но прижал рыжеволосую бунтарку ближе к себе.
— И когда ты рискуешь собой, думай, что не всем в этой жизни на тебя плевать.
Элис что-то хотела возразить, но крепкие объятия турианца лишали девушку дара речи.
Гаррус улыбнулся.