Ну все уже: шепоток, белый шум, пустяк.
Едва уловимый, тлеющий, невесомый.
Звонка его ждешь не всем существом, а так
Одной предательской хромосомой.
Скучаешь, но глуше, вывернув звук к нулю.
Как с краю игла слегка шипит по винилу.
Все выдохнула, распутала, извинила,
Но ручку берешь, расписываешь уныло –
И там,
На изнанке чека
«люблюлюблю».
У всех разная хронология: кто-то говорит «в девяносто восьмом, летом», кто-то — «мне тогда было четырнадцать, через два месяца после дня рождения», я говорю «это было сразу после К., за две недели до Л.» Время, когда я ни в кого влюблена — пустое, полое, не индексируемое; про него потом помнишь мало и смутно.
А хочется, напротив, хмеля слов
И поцелуев, жгущих все мосты,
Бессовестного счастья, новых строф -
Нежданной, изумрудной красоты.
Он целует влажно, смеется южно, я шучу так плоско и так натужно, мне совсем, совсем ничего не нужно, кроме этого наглеца.
Просыпаться под звон гитары,
Пусть расстроенной и дрянной.
Серенады одной струной.
Обожаю быть частью пары.
Это радостней, чем одной.
Меня трудно любить
Земным.
В вихре ожесточённых вёсен
Я порой задохнусь иным,
Что лучист, вознесён, несносен…
Но ему не построят храм,
Что пребудет велик и вечен —
Он ест сырники по утрам
И влюбляется в смертных женщин.
Пишу себе планы, тут же на них плюю;
А кожа сидит на креме как на клею
...
А он где? Никто не знает; по веществу ведь
Он ветер; за гранью; без вести; вне игры.
Пусть солнце бесстыдно лижет ему вихры,
Пусть он устает от женщин и от жары, —
Его, по большому счету, не существует.
Ведь, собственно, проходимцы тем и бесценны.
...
...
Я знала, что будет, когда я тебя отыщу.
Как знала и то, когда именно это случится.
И мир рассмеется и бликами будет лучиться,
И ты будешь дерзок, и я тебе это прощу,
И ты будешь грезить не мной и любить не меня
И, вряд ли нарочно, но будешь со мной бессердечен,
И что наш мирок будет хрупок и недолговечен,
Как жаркое пламя волшебного летнего дня.
Я знала, что это закончится серой тоской.
Да, даже печаль я задолго себе предсказала.
Тебя не терзала — сама же себя наказала.
Исчезла. Ушла. Обрела долгожданный покой.
Кассандра-провидица властвует сердцем моим.
Не знаю, каких еще слез я себе напророчу.
Но ты был мне подлинно дорог — беспечен, порочен,
Испорчен, утрачен — но истинно мною любим.