Как только я попытаюсь помочь этим против тех или тем против этих, я из писателя превращусь в бессильного, ввязанного в поток человека, который теряет ощущение реального ориентира. Во всяком обществе должны быть недвижные точки среди хаоса. Время от времени люди, которые кружатся в хороводах, должны на чем-то останавливать глаз и вспоминать, кто они такие.

Слова сильны только тогда, когда они сложились в Библию или в стихи Пушкина... А так — мусор они, да и только.

Разведчик может сомневаться в непогрешимости своих предсказаний, но не имеет права на одно только: он не имеет права сомневаться в их полной объективности.

Фюрер рассвирепел. Была ночь, но он приказал вызвать к себе Геринга и Геббельса, а Гесса пригласить в приемную. Геринг приехал первым — очень бледный. Гиммлер знал, почему так испуган рейхсмаршал: у него проходил бурный роман с венской балеринкой. Гитлер попросил своих друзей посмотреть «эту гнусность Гесса». Геринг хохотал. Гитлер накричал на него:
— Нельзя же быть бессердечным человеком!

Только человек, который умеет легко терять, может в конце концов найти.

Когда человек арестован, он перестает бояться за себя — он боится за друзей.

Игра — это самое серьёзное, что есть в жизни. Игра и живопись. Всё остальное суетно и мелко.

Лучше получить оплеуху от умного, чем поцелуй от дурака.

Жажда предательства тоже своеобразная болезнь.

Не может быть честности в чем-то. Это не честность, если она частична.

Лучше быть генералом в дни мира, чем фельдмаршалом в часы войны.

Все революции проваливались или побеждали в зависимости от того, удавалось ли бунтовщикам завладеть средствами связи.

— Как же я завидую тем, кто выполняет приказ, и только!
Как бы я хотел только выполнять приказы! «Быть честным!» Можно подумать, что я то и дело думаю, как бы мне быть нечестным.