— Клянусь честью, мне не по душе эта дурацкая война в которой французы собственно убивают и калечат французов. А собственно говоря, из-за чего? Из-за чего? Почему я должен убивать этих еретиков-гугенотов все преступление которых состоит только в том, что они поют по-французски псалмы, которые мы поем по-латыни, а? Надоело все, домой хочу, все.
— Итак, вы предпочитаете драке домашний уют? Уж не постарели ли вы, милый Портос?
— Нет, я просто поумнел.

де Жюссак: — Вложите-ка шпаги в ножны и следуйте за нами. Вы арестованы.
Атос: — Их много, а нас только трое.
Арамис: — Вот именно, трое. И мы опять потерпим поражение. Или...
Портос: — Я согласен с Арамисом. Или нам придётся умереть на месте.
д’Артаньян: — Разрешите поправить вас, господа, нас четверо!
Портос: — Но вы же не мушкетёр!
де Жюссак: — А вы, молодой человек, отойдите. Мы даже не будем возражать, если вы удалитесь. Или вам мало Менга?
д’Артаньян: — На мне нет одежды мушкетёра, но душой я мушкетёр! Сердце моё — сердце мушкетёра!
де Жюссак: — Повторяю, господа, соблаговолите следовать за нами. Или мы вынуждены будем взять вас силой.
Атос: — Нас будет трое, из которых один раненый, в придачу неопытный юноша, а скажут... Скажут... что нас было четверо.
Арамис: — Атос, но отступать как-то...
Портос: — Я предлагаю драку!
д’Артаньян: — Возьмите меня! Господа, вы не пожалеете!
Атос: — Мы будем иметь честь атаковать вас!
д’Артаньян: — О! А этот мой!
де Жюссак: — Гвардейцы, к бою!

Когда твой друг в крови,
Будь рядом до конца.
Но другом не зови,
Ни труса, ни лжеца.

И мы горды, и враг наш горд.
Рука, забудь о лени.
Посмотрим, кто у чьих ботфорт
В конце концов согнёт свои колени.
<...>
Противник пал. Беднягу жаль...
Но наглецы несносны.
Недолго спрятать в ножны сталь,
Но гордый нрав, ей-ей, не спрячешь в ножны.