Когда я слышу, как человек уверяет, будто он «обыкновенный, честный, простецкий малый», я нисколько не сомневаюсь, что в нём есть заведомое, а возможно даже, чудовищное извращение, которое он решил скрыть, — а его притязания быть «обыкновенным, честным, простецким» лишь способ напомнить себе о своей постыдной тайне.