— Дима, не волнуйся! Надо дать следователю в лапу!
— Ну ты с ума сошла! В лапу! Сумасшедшая!
— Надо дать много, тогда он возьмёт!
— Молчать! Смирно! Не допущу! Позор!
— Папа, с твоими поучениями ты бы выступал у себя на рынке!
— Я торгую кулубнику, выращенную своими собственными руками, а за взятки не то что зятя — родную дочь сотру в порошок!
— Дима, как холодец?
— Как Олимпийский городок в Сочи.
— В смысле?
— Ещё не готов.
— Здарова.
— О, Борзый откинулся.
— Борзый я только для корешей. А для тебя, перхоть рыжая, дядя Дима, понял?
— Дима, а кем ты будешь, если вырастешь?
— Премьер-министром.
— А что не президентом?
— Да ну нафиг, там нет никакого карьерного роста!
Это небо для меня ты с утра нарисовал,
Подарил на память высоко летящий самолёт,
Влюблённый в облака.
Но остался только след белоснежной полосой.
И пускай ты очень далеко,
Влюблённый самолёт, летящий надо мной.
Я люблю тебя, Дима, что мне так необходимо.
Ты возьми меня в полёт, мой единственный пилот.
Я люблю тебя, Дима, пусть крылатая машина,
Исчезая в вышине, не забудет обо мне.
Бублик, Мотыль, Пончик... Пончик, Бублик, Мотыль... А по-другому — Вася, Дима, Петя — так, кажется? А знаете ли вы, Вася, Дима, Петя, что вот уже тридцать человек на этой земле называют меня Иннокентий Петрович, ждут, просят помочь, советуются. Я им нужен. Ну космос, что космос? Космос — дело наживное. А дети? Дети они ведь перспективные, их только надо почувствовать. Вот вы, например. Вы же тоже не без способностей. Вас просто не почувствовали и всё.
