Из-за излома злых бровей
Твой облик кажется мне диким
И с ангельским не схож он ликом,
Колдунья с живостью очей.
О ветреница дорогая!
О страшная любовь моя!
Как идолов жрецы, так я
Тебя смиренно обожаю.
Из-за излома злых бровей
Твой облик кажется мне диким
И с ангельским не схож он ликом,
Колдунья с живостью очей.
О ветреница дорогая!
О страшная любовь моя!
Как идолов жрецы, так я
Тебя смиренно обожаю.
Вроде слиты в одно и, однако, не схожи —
«Никогда» и «когда-нибудь» слишком похожи...
Подруга, на вечернем пире,
Помедли здесь, побудь со мной.
Забудь, забудь о страшном мире,
Вздохни небесной глубиной.
Но мне все-таки дико, так же как мне дико теперь то, что мы, деревенские жители, стараемся поскорее наесться, чтобы быть в состоянии делать свое дело, а мы с тобой стараемся как можно дольше не наесться и для этого едим устрицы...