Среди моих одноклассников только двое покончили с собой. Одна из них спрыгнула с парома в пролив Цугару, и всплыла только через неделю. Я был другом этой старшеклассницы, я пытался потом прикоснуться к этому телу, утопленному в воде. И прикоснулся к руке. Но я не прикоснулся к смерти, а только к безжизненному телу. И я почувствовал тогда: «Никто не может ощутить тяжесть смерти другого человека».
Своим здоровьем и долголетием я обязан тому, что ни разу не прикоснулся ни к сигарете, ни к рюмке, ни к женщине, пока мне не стукнуло десять.
Люди забыли, как пользоваться своей памятью. Они смотрят на жизнь через объектив камеры или экран сотового телефона вместо того, чтобы запоминать вид, аромат, — я сделала глубокий вдох через нос, — звуки, — мой голос эхом отразился от маленьких вершин под нами, — чувства, — я протянула руку и прикоснулась к его бицепсу.
Если бы я знала, что у меня будешь ты, я бы ни разу никогда ни к кому не прикоснулась.
Моего папу, когда он мыл посуду, засосало в сливное отверстие, и всплыл он только у соседки в ванной, прямо когда она мылась. Ну, по крайней мере, он так маме рассказывал.
Вся соль с последнем предложении.«Дарэмо танин но ши но омоса о хакару кото ва дэкинай но да»
「だれも他人の死の重さをはかることは出来ないのだ」と。"Никто не может измерить вес чьей-то смерти."