С голубями остались вороны
сторожить до апреля дворы,
увядающей осени клёны
золотые приносят дары.
Погорюем, что видимся редко
и любовь достаётся трудом,
извивается яблони ветка,
искушая медовым плодом.
Повздыхаем и корку раскрошим,
и приветим у ног сизаря,
что потом обернётся хорошим
и гадать, и раздумывать зря.
Озаряя сиянием воздух,
листопады за ветром спешат...
забывая про годы и возраст,
невозможного хочет душа.
Мы живём на звезде. На зелёной.
Мы живём на зелёной звезде,
Где спокойные пальмы и клёны
К затенённой клонятся воде.
Мы живём на звезде. На лазурной.
Мы живём на лазурной звезде,
Где Гольфштром извивается бурный,
Зарождаясь в прозрачной воде.
Но кому-то захочется славой
Прогреметь навсегда и везде, -
И живём на звезде, на кровавой,
И живём на кровавой звезде.
31.VII.1942, Фрунзе.
Дайте ему время, не торопите, не толкайте его — и он сможет. Но все куда-то спешат...
Когда Чарли начали учить работать в пекарне.
На клёны глянешь — одни мощи,
но сумрак уступает дню,
и ждут берёзовые рощи
свою грачиную родню.
Худой сугроб уткнулся в землю,
лоскутья туч на тополях,
воркует голубь, тени дремлют
на белых мятых простынях.
Словам пустым узнали цену,
и кто — чужак, и кто — родной,
и бьётся голубая вена
ручья под коркой ледяной.
Снега, невзгоды — не пропали
и устояли на ветру...
большие родинки проталин
целует солнце поутру.
Крыловская лиса вошла в один
Уральский ювелирный магазин.
Взглянув на цены, повздыхала тут
и заявила: — Зелен изумруд!