«…И вот что меня раздражает, что без обуви действительно сложно отправиться в путешествие».
«…Я остался как глупышка. Я остался дома. Я остался как глупышка. Я остался дома. Смотреть очень удивлённо, как пролетают ласточки».
«И я сказал себе, что до полудня…»
J’irais m’acheter des ailes.
«Я куплю себе крылья».
L'enfer où tu iras, j'irais aussi
Et ce sera mon paradis.
В ад, куда ты направляешься, я пойду с тобой,
И это будет для меня раем.
— Слышь, Лобастик, нашлась твоя мама. Большая зеленая дракона. Зовут Тонара.
— Мама Катрин! — высоким, на грани ультразвука, голосом пискнула Лобастик.
— Ух ты! Лобастик, ты заговорила! Вот мамочка удивится. Но сначала по попе надает. Ты попугайчика зачем съела?
— Нет.
— Не съела? Почему?
— Невкусный.
— Бедный, бедный невкусный попугайчик. Ты больше не будешь ловить попугайчиков?
— Буду.
— Вот те раз. Зачем? Глупышка ты моя.
— Весело. Умная девочка.
— Кто тебе это сказал?
— Мама.
— Твоя мама сама глупышка. Обе мамы.
Красиво накрасилась... и осталась дома.
Я заносил в тетрадь тишину, ночь; я отмечал невыразимое. Я ловил головокружение.
J'écrivais des silences, des nuits, je notais l'inexprimable. Je fixais des vertiges.