Я ничего не могу обещать. Не имею права. Но ранним утром, когда Вы идете мимо –
я забываю, что это тело еще дышало. Я забываю, что это сердце уже любило.
Где-то внизу люди живые как ветер,
Люди пьют чай, смотрят смешное кино,
Мир одиноко сидит на своем табурете,
Люди скучают и пьют дорогое вино.
Дождь за окном – ветер играет в прятки,
Музыка льется, в небе – косяк из рыб,
Солнце плывет, ласты надев на пятки,
Наша зима будет в конце зимы
Мы в небо глядели, и в небе, похоже, остались,
а то, что в кроссовках ступает весной по асфальту –
бездушная тень и плюс бутафорская жалость,
мы в небо упали. и стали пластмассовой галькой.
Протерты дни, исчерпаны минуты, сюжет изломан – линия тонка, но плещется в бокале коньяка надежда, опьяненная разлукой… И новый день, как лезвием по коже, а я все жду ненужные слова, что б снова закружилась голова, и губы потеряли речь от дрожи…
А я не спала. Я слушала уличный шум –
как кто-то не трезвый домой возвращался с рассветом,
и утро как утро. Я просто теперь не дышу,
а лишь отстригаю от жизни своей сантиметры.
На двоих у нас мало общего,
пара чисел,
что в паспортах.
Я люблю тебя даже кожей
Я люблю.
На свой риск
и страх.
В городе – дождь, в наушниках – Брайан Молко,
В сумке – тетрадки, ручки, ключи, шнурки…
Знаешь, а я писала тебе стихи:
Нет, не плохие – детские, может, только.
… и осень забирается под шарф,
скользит по телу, в кости проникая,
и хочется разбиться, не дыша,
в глазах твоих холодных отражаясь,
я чувствую как небо за мечтой
по лужам пробирается мне в душу,
сегодня я любуюсь не тобой
и не смотрю,
я прятаюсь и трушу.
Шагнув во двор,
Поймав в ладони пар,
закрыл глаза
шарфом.
Вернее — спрятал.
И захотелось лечь
на тротуар.
Лицом в песок
и битум.
И заплакать.
По дороге на Запад, где Солнце не спит вечерами,
Где гоняется ветер с неистовым свистом за ночью,
Мы беспечно хватали холодные звезды руками,
Оставляя внутри оригами одни многоточья…
Холодная осень. Носки между двух батарей –
сгорает последняя спичка в прокуренной ванной,
в кармане билет на поезд и двадцать рублей,
а море осталось в квартире твоей,
За диваном.
У меня нет ни капли харизмы, и ни толики обаяния,
Я нормален до безобразия.
А мне б найти свою в судьбе дорогу –
а не сидеть в своей мечте как в ящике.
Десять лунатиков ночью теперь не спят,
Десять лунатиков падают вглубь кроватей,
Я умирала сотни ночей подряд,
Ты воскресал с каждым моим проклятьем
Ты знаешь, с годами становится сердце тоньше, но нашим сердцам такое не суждено.