Ты женщина, ты можешь все.
А задница у тебя, как у двух женщин.
— Мило, что позвал. Повеселимся.
— Ничего милого. И веселого тоже. Я тебя не из любезности позвал, а затем, что есть лишь 2 вещи, которые парни делают в одиночку, и боулинг не в их числе.
— А что второе?
— Другой рукой.
— Если люди неспособны быть добрыми, откуда взялось слово?
— Анталогическое доказательство любезности. Раз есть слово, значит есть и понятие. Поедешь домой, не врежься в минотавра.
Проблема темнокожих людей в том, что мы уже не можем различить, где расизм, а где общие беды.
— Ты открыто презираешь руководство больницы.
— И закрыто тоже. Вдруг ты еще не в курсе.
— Я устала. Пора спать.
— Ещё немного...
— Нам всегда будет нужно ещё немного.
— Я во всем ошибся...
— Не верю. Ты вряд-ли обойдешься совсем без ошибок, но ошибиться во всем ты просто не можешь.
— Даже самые сознательные родители в конце концов портят детей.
— Ты умный, успешный врач. И как же тебя испортили?
— Рассказать, как я увлёкся медициной? Когда мать напивалась, то запирала меня в отцовском кабинете. Ну, не часами же реветь и колотить в дверь. Потом плюнешь — возьмёшься за книжки. У нас у всех семейная деформация. Отсюда и успешность… Залатываем дыру.
Не знаю, как вы себе это объяснили, но факт остаётся фактом: вы уволили меня, чтобы вынудить заниматься по жизни тем, чем я хочу. И, может быть, это самый бескорыстный поступок, который для меня кто-то сделал. А ведь я вам, по сути, никто.
Последние двадцать лет я держу за руку умирающих, и, когда я вижу этот последний вздох… Прости, но я не верю, что мы всего лишь набор химических соединений.