— Оказывается, у вас к этому талант.
— К чему? К вранью?
— К политике, Легасов. К политике.
— Вы знаете, кто такой Василий Игнатенко?
— Нет.
— Он был пожарным, умер через две недели после взрыва. Я встречалась с его вдовой, она родила ребенка. Девочку, которая прожила всего четыре часа. Врачи сказала, умерла бы мать, если бы не была беременна. Ребенок впитал всю радиацию. Ее ребенок. Мы живем в стране, где дети должны умирать, чтобы спасти своих матерей. К черту ваши договоренности, к черту наши жизни — кто-то должен сказать правду.
— Для ликвидации аварии потребуется три года и около семьсот пятидесяти тысяч людей. Включая врачей и инженеров-конструкторов.
— А сколько погибнет?
— Тысячи. Возможно, десятки тысяч.
Мы имеем дело с катастрофой, которой этот мир еще не видел.
— Я не такой важный, Валера, и никогда не был. Я думал, что стану важным, но нет. Я просто был рядом с важными людьми.
— Таких ученых, как я, — полно. Любой мог поступить так же. Но Вы делали все, что мы просили — все, что нужно. Вы приносили материалы и луноходы. Кто еще мог их достать? Они слышали меня, но прислушивались к Вам. Из всех министров на собрании, послушных дураков, они по ошибке прислали достойного человека. Ради Бога, Борис, Вы сыграли самую важную роль.
— Когда все это закончится, о них позаботятся?
— Я не знаю...
— Видите, вы не знаете...
— Что показывает дозиметр?
— 3.6 рентген, но это его максимум...
— 3.6... Не отлично, не ужасно.
- 1
- 2