Я думала, это будет внушать большее благоговение. А это просто крылья горят в мусорке.
— Не шутки делают комика, про жопу может пошутить любой. Главное, что ты с этим делаешь.
— С жопой?
— С шуткой!
— Этот мужик явно вор, пойдем, придушим его.
— Я бы предпочла поговорить.
— А потом придушить. Прелюдии никому еще не мешали.
— Может, убийца придет на открытый микрофон?
— Который сегодня.
— Как нам его выманить?
— Арестовать всех в клубе и сорвать с них штаны — самый крошечный стручок победит.
— Куда ты?
— Прихорошиться. И советую тебе тоже, сейчас же. Потому что я сейчас займусь кровавой депиляцией.
— Ты убил нашу жертву и спрятал орудие убийства в кукле.
— Это не орудие убийства. Это 380-тый, а жертву убили из 9-ти миллиметрового.
— Значит, другой пистолет он спрятал в другом месте. Вперед, осмотр простат всем куклам.
— Люцифер, я хотела поговорить с тобой о крыльях.
— Они опять вылезли?
— Значит, они отрастают?
— Выросли. Сегодня утром. Сволочи тихушные.
— Грешник — городской миф, его не существует. Он Бугимен, за которым прячутся преступники: «Ой, меня Грешник заставил!».
— Из-за него меня даже перестали винить в людских злодеяниях!... Хотя, это меня устраивает.
— Можно я с вами поеду? Ну... улики собрать.
— Ясно, но если он невиновен...
— Он не невиновен.
— Если он невиновен, то никаких улик не будет, так что лучше тебе потусить здесь.
— Я понимаю, что ты хочешь сказать, но на всякий случай, лучше собрать как можно больше всего — отпечатки, пучок волос, автограф...
Легко позволять внешним факторам определять нас. Особенно тем, которые травмируют. Но лишь тогда, когда мы позволяем это делать.