То, что вы слышали обо мне — ерунда. Правда гораздо ужаснее.
— Говорят, вы прежде были знаменитым нейрохирургом.
— Да, была.
— А почему теперь здесь?
— Невозможно убить того, кто умер!
— Я думаю, сломить Меган невозможно.
— Я хочу не сломить её, а сдержать. Цапаться с двумя детективами лучше, чем со всей полицией Филадельфии.
— Ваше сочувствие это искреннее или попытка загладить вину, за то, что на вашем столе умер пациент?
— Это не просто тела, это история человеческой жизни. И мы можем её прочитать.
— Вы что-то видите?
— Гораздо важней то, чего я здесь не вижу.
— А это что такое?
— Пока не знаю, но я нашла это у него в сердце. Да, и он был мертв, когда его переехали.
— Это дело, для всех имеет чрезвычайное значение...
— Так может, другому передадите?
— Обычно он менее любезен.
— И я тоже.
— Доктор Хант!
— Кёртис.
— Я тоже доктор, знаете ли.
— Но к вам так не обращаются. Странно.
Её звали Мэри-Энн. Опухоль на зрительном нерве. Естественно, в ходе дознания проводилось вскрытие. Я часами изучала результаты сканирования, готовясь к операции, но я не знала ни про её татуировку – разбитое сердце, то, что она в детстве сломала руку, катаясь на лошади без седла, ни про множество других вещей, о которых мне рассказало её тело. И меня это не волновало, пока она не умерла.
- 1
- 2