Слепой с детства адвокат Мэтт Мёрдок под именем «Сорвиголова» использует остальные, невероятно усиленные, чувства для борьбы с преступностью...
— Здесь прямо кондитерская. Ну давай, давай. Мне пришлось учить тебя как обращаться с оружием, помнишь? Тебе было 18, ты никогда не держал автомат в руках. Давай! Тебя называют Каратель. Докажи это. Докажи, что я тебе больше не нужен.
— Один выстрел — один труп. Ты меня сам этому учил.
— Ты тупой ублюдок.
Ты должен быть на дне Гудзона. Потеря ста миллионов на продаже героина стоила того, чтобы убить тебя. Но ты снова здесь, да? Ты мог бы стать частью этого, как Госнелл.
Ты мог бы стать богатым. И мог бы взять свою семью на Багамы вместо Центрального Парка, слышишь?
Думаешь, что всё это только из-за сорвавшейся продажи наркотиков? Это то, что ты видишь. Ты теряешь сноровку, Фрэнк. Твои дети в парке? Плевать. Дело никогда не было только в этом. Дело в том, что случилось с тобой. Со всеми нами. Кандагар! Думаешь, они бы это просто так оставили?
Я ничего не мог. Вообще ничего. Не мог переспать с женой, с сыном поиграть. Чёрт! Я так устал, что даже пиво выпить не мог. Но она нет. Моя малышка не спала. она хотела чтоб... чтобы я подоткнул ей одеяло. Она это переросла, и сама знала, но ей было плевать. Вот хотелось, и всё. И книга при ней была. Её любимая книга лежала на подушках. «Я считаю раз, я считаю два. Начинается игра». Да, до всего этого я читал её каждый вечер. Каждый вечер. Но теперь нет. Ведь папочка вернулся домой. Она смотрела на меня и буквально молила. Молила, она молила. А я сказал нет. Нет. «Папочка слишком устал. Но я почитаю тебе завтра. Почитаю завтра, обещаю.»
Если бы я знал, что для неё завтра никогда не настанет. Когда я видел её в последний раз я уже держал в руках её бездыханный труп. С неё шматы мяса падали. С того места где было её лицо.
Да, кажется с меня хватит, Красный. Хватит с меня.
— Этому нельзя попадать в прессу. Я бы хотел, чтобы это было так.
— Бретт, ты можешь нам доверять.
— Мы юристы.
— Иногда мне кажется, что ты действительно дьявол.
— Иногда мне кажется, что так и есть.
— Это расследование продолжается. Но наши следователи близки к заполнению профиля.
— Профиль?
— Даже получил кодовое имя.
— Например? «Киллдозер» или «Тупица с пистолетом»?
— Не совсем. Они называют этого... Карателем.
Ты знаешь, ты в одном плохом дне от становления мной.
— Тогда меня осенило. Ты знаешь, все это. В первый раз я почувствовал, насколько я устал, знаешь? ... Я просто устал, понимаешь?
Ты... Ты когда-нибудь уставал, Красный?
— Да.
Оглянись! Этот город смердит. Это — канализация. От него несёт дерьмом и я не могу избавиться от этого запаха.
Этому миру нужны люди, готовые принимать трудные решения. И мы с тобой одинаковые, сам знаешь!
Вот только я делаю то, чего не можешь ты: ты бьёшь их — они встают. А я стреляю и они лежат!
И уже больше не выйдут на улицы.
И я этим горжусь.
Что значит «быть героем»? Взгляни в зеркало, и поймешь. Посмотри себе в глаза и скажи мне, что в тебе нет героизма. Что ты не вытерпел, или не страдал, не терял того, что любил больше всего на свете. И всё же, вот он ты, выживший в Адской Кухне, самой горячей точке, известной человеку. В месте, где трусы долго не живут. Значит... Ты — герой. Мы все — герои. Некоторые больше других, но никто из нас не одинок. Некоторые разбивают кулаки в кровь, чтобы обезопасить Кухню. Другие заполняют кровью улицы в надежде, что остановят волну, преступность, жестокость, неуважение к человеческой жизни, что их окружает. Но это — Адская Кухня. Ангел или демон, богач или бедный, молодой или старый, ты живешь здесь. Ты не выбирал этот город. Это он выбрал тебя. Потом что герой — не кто-то выше нас, защищающий нас. Герой — не бог и не идея. Герой живет здесь, на улицах, среди нас, с нами. Всегда здесь, но редко узнаваемый. Посмотри в зеркало, пойми, кто ты на самом деле. Ты — житель Нью-Йорка. Ты — герой. Это твоя Адская Кухня. Добро пожаловать домой..
Реально больно могут сделать лишь те, кого ты подпускаешь ближе всех. Те, кто забирается к тебе в душу и рвёт её на части, от чего тебе кажется, что лучше не станет никогда. Чёрт. Я... Я бы руку себе отрубил прямо здесь, в этой забегаловке, лишь бы еще хоть раз ощутить это чувство с женой. Моя женщина не разбила мне сердце, она... Она вырвала его, разорвала на куски, растоптала их и скормила псу. Она причинила мне столько боли, но больше она этого не сделает, больше я никогда этого не почувствую. Вот сидишь ты, нихрена не понимаешь, что у тебя это есть. У тебя есть всё, так что держись за это. Вцепись двумя руками и не отпускай.
— Люди не должны умирать.
— Да ладно, Красный. Ты веришь в это?
— Я верю, что это не мне решать. И не тебе.
— Кто-то попросил тебя надеть этот костюм, или ты сделал это по собственной инициативе? Знаешь, что я думаю о тебе, герой? Я думаю, что ты приверженец полумер. Я думаю, ты человек, который не может довести дело до конца. Я думаю, что ты трус. Один неудачный день — и ты станешь мной.