— Прости...
— За что?
— За то, что не сказал о чувствах.
— Я серьезно не умею танцевать... но могу взять за руку и покачаться.
— Продано.
— Он ведь врал о том, кто он.
— А что мы делаем каждый день?
— Только обещай, что будешь приглядывать за папой, хорошо?
— Но он же Зелёная Стрела.
— Знаешь, до того, как стать зелёной Стрелой, он вообще-то сильно боялся темноты, и ему был нужен ночник в комнате, пока ему не исполнилось сколько, шест... шестнадцать?
— Это был не ночник. Я был... Это был не ночник. Я не могу спать в кромешной темноте. Кстати, я всё видел. Иди, возьми вилку и тарелку, и отрежь себе нормальный кусок торта.
— Меня бы здесь не было, если бы ты не была такой храброй.
— Пустяки. Я всегда хотела сказать, что поймала за кого-то пулю, и теперь я могу. Так что, это я должна тебя благодарить.
– Привет. Ты что тут делаешь?
– Проверяю, не радиоактивный ли ты. Собрался куда-то?
– Да, прости. Я хотел позвонить, хотя я бы струсил и просто написал.
– Что такое?
– Взрыв что-то сделал с ними. Они больше не работают. Я не могу ими управлять. Они больше не защищают. У меня есть связь с ними. И я это чувствую. Без обмоток я просто обуза.
– Это же не значит, что тебе нужно уходить.
– Не волнуйся. Я вернусь. Ты скажешь команде?
– Ага. Хотя, наверное, я струшу. И напишу.
Тебя учат, что доверять ты можешь только самому себе. И если не будет привязанностей, не будет и потерь.
— Нам надо поговорить.
— Я не хочу говорить, что совершенно для меня не типично. Но, как только мы начнем говорить, все закончится.
— Прости меня. Я думал смогу быть и собой и Стрелой, но я не могу. Не сейчас. А может и никогда.
— Тогда скажи «никогда». Хватит манить меня словом «может». Скажи, что между нами ничего не будет. Скажи что никогда не любил меня...
— Фелисити... [поцелуй] ... я не могу сказать, что не люблю тебя...
— Я знала, что как только мы поговорим, все закончится.