— Ты же сама себе противоречишь.
— Мэри, я женщина. Я могу противоречить себе сколько угодно.
С женщинами всегда так: кажется одно, а на самом деле совсем другое.
Перспектива уйти от него казалась немыслимой, но ещё более невыносимой была перспектива остаться.
Я мыслю противоречиями. Моя истина размыта на куски, и рассматривать их я могу только каждый в отдельности.
Если честно, я не могу понять, зачем я веселюсь, когда мне так грустно.
Давайте не будем слишком уверены в наших собственных моральных и философских взглядах.
Кстати, существуют ли счастливые воспоминания, нет ли противоречия в самом этом словосочетании?
Я не допущу кровопролития, даже если ради этого мне придётся пролить реки крови.
Мы всегда сами себе противоречим. Мы хотим, чтобы нас различали и не хотим чтобы различали. Мы хотим, чтобы нас узнали получше и не хотим чтобы узнавали. Мы всегда очень нуждаемся в тех, кто может нас принять, но принять такими, какие мы есть... А таких не существует.
Проблема жизни в том, что ты либо знаешь, что ты хочешь и не получаешь этого, либо получаешь всё, что душе угодно, но не знаешь, чего по-настоящему хочешь.
А ещё...
Почему, даже после того, как я узнала, кто же на самом деле Тристен Хайд, он все равно имел надо мной власть: мог заставить мое сердце биться быстрее, мог успокоить, рассмешить или довести до слез, мог вызвать желание броситься к нему в объятия? Почему, чем дурнее и ужаснее он мне казался, тем больше меня к нему тянуло? Так какая же я на самом деле? Что не так со мной?