До 1855 года
То было грозное молчанье,
Не долго длилося оно,
Но в этом странном ожиданье
Забилось сердце не одно.
Вдруг залп... глядим: лежат рядами,
Что нужды? здешние полки
Народ испытанный... В штыки,
Дружнее! раздалось за нами.
Кровь загорелася в груди!
Все офицеры впереди...
Верхом помчался на завалы
Кто не успел спрыгнуть с коня...
Ура — и смолкло. — Вон кинжалы,
В приклады! — и пошла резня.
И два часа в струях потока
Бой длился. Резались жестоко
Как звери, молча, с грудью грудь,
Ручей телами запрудили.
Хотел воды я зачерпнуть...
Как вспоминает К. Х. Мамацев, Лермонтов, «заметив опасное положение артиллерии, подоспел ... со своими охотниками. Но едва начался штурм, как он уже бросил орудия и верхом на белом коне, ринувшись вперед, исчез за завалами». За проявленное «отличное мужество» Лермонтов был представлен к ордену. Но высочайшим повелением опальному поэту было отказано в награде.
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
Музыка А. Пахмутовой, слова: Н. Добронравова.
Юный друг, в бою открытом
Защитить готовься честь
И оружием забытым,
И оружием забытым
Соверши святую месть!
Вжик-вжик-вжик -
Уноси готовенького!
Вжик-вжик-вжик -
Кто на новенького?
Эх, народец нынче хилый!
Драться с этими людьми?!
Мне помериться бы силой,
Мне помериться бы силой
С чёртом, чёрт меня возьми!
«Песня о шпаге». Музыка: Е. Крылатова, слова: Ю. Энтина.
Перевод с итальянского: Анна Ахматова.
Я не боюсь больше боли от битв.
Я её предвкушаю.
Я праздную всё, что красит мир в алый
воли твоей.
Все умрем, было б за что!
Я праздную всё, что красит мир в алый.
О, как легко жить без экзистенциального отрицания жизни!
Как легко, когда ты принял – да, вот я!
А вот бог, и вот дьявол, и они играют, флиртуют, крушат и рисуют мир.
А вот я и быть мне по выбору моему – оруженосцем.
И хватит меня на столько, на сколько хватит,
но до последнего выдоха ваш.