Везде, где бы ни было в жизни, среди ли черствых, шероховато-бедных и неопрятно-плеснеющих низменных рядов её или среди однообразно-хладных и скучно-опрятных сословий высших, везде хоть раз встретится на пути человеку явленье, не похожее на всё то, что случалось ему видеть дотоле, которое хоть раз пробудит в нём чувство, не похожее на те, которые суждено ему чувствовать всю жизнь.

О, бедный Йорик! Я знал его, Горацио: это был человек с бесконечным юмором и дивною фантазиею. Тысячу раз носил он меня на плечах, а теперь… Как отталкивают моё воображение эти останки! Мне почти дурно. Тут были уста — я целовал их так часто. Где теперь твои шутки, твои ужимки? Где песни, молнии острот, от которых все пирующие хохотали до упаду? Кто сострит теперь над твоею же костяной улыбкой? Всё пропало.