В чрезмерности греха таится исступленное счастье.
Погубил ли человек свою душу в Эдеме? Скажу вам то, чего никто не слышал. Адама я сотворил семнадцатилетним, Еве было пятнадцать, от силы шестнадцать. Я считал, что это будет средний возраст. Кто же знал, что люди будут жить так долго? Теперь я понимаю, что они были дети, несмышлёныши. Дети не могут погубить душу, они лучшее, что у меня есть.
Как счастлив тот, кто смыл свой грех
Дождем горячих слез,
Разбитым сердцем искупил
И муки перенес, -
Ведь только к раненым сердцам
Находит путь Христос.
— Разве самоубийство — это не грех?
— Что ещё один грех для грешника?
«Слово 37», 3. Григорий Богослов, 1:521.
Без толку молимся,
Без меры согрешаем,
Спешим догнать, торопимся найти…
А стаи птиц сбиваются за краем
Ветров, и начинаются дожди.
<...>
А дальше — холод, стынь
И всё известно:
В снегах и вьюгах,
В бедах и во зле
Мы оставляем
Мир земной наш тесный -
И верим в рай…
Но горек рай небесный,
Когда
Такая стужа на земле.
2004 год.
У мамы теперь на ночном столике все время лежит Аввакум. Она то и дело повторяет: «Время приспе страдания. Подобает вам неослабно страдати». Сегодня она сказала, что когда-то эти слова прочитала, и они запомнились, но не поняла. «А теперь всё стало так просто: наказание дается не за грехи вовсе, а за счастье. Все имеет свою цену: за счастье — горе, за любовь — роды, за рождение — смерть».
Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть.
Напраслина страшнее обличенья.
И гибнет радость, коль её судить
Должно не наше, а чужое мненье.
Как может взгляд чужих порочных глаз
Щадить во мне игру горячей крови?
Пусть грешен я, но не грешнее вас,
Мои шпионы, мастера злословья.
Я — это я, а вы грехи мои
По своему равняете примеру.
Но, может быть, я прям, а у судьи
Неправого в руках кривая мера,
И видит он в любом из ближних ложь,
Поскольку ближний на него похож!
Тони исполняет романс на стихи Уильяма Шекспира: «Сонет 121 (Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть...)» в переводе Сергея Маршака.
- 1
- 2