У Айши умер не плод. А знакомый только ей человек. Потому что ребенок — это физическое ощущение будущего в своем теле. Как только этот персонаж селится в утробе, он сразу же обрастает историями, переживаниями, надеждами и даже разочарованиями.
Мы представляем, мальчик это или девочка, каким будет этот человек… Сильный, тучный, эмоциональный, слишком доверчивый? Мы видим его первые шаги, утренники в садике, свадьбу. Любая мать начинает говорить с ребенком в утробе, это ведь даже более нормально, чем мысленно говорить с собой. И когда в день вашей с ним встречи он не приходит по самой весомой на свете причине — потому что умирает, он никогда не станет для вас «плодом». Ребенок сеет тысячи надежд и фантазий в душе матери, как ветер, приносящий семена сорняков в степи. И ни одна сила на свете не способна разом их все выкорчевать. Даже смерть.

— Новенькая. Ее, бедную, привезли к нам уже с ребеночком, которого она прямо на семикаракорском пароме родила. Но девочка здоровенькая и большая — три кило шестьсот грамм. — Оглядываясь на второй этаж, Настя еще дальше отвела Михаила из-под окна, и глаза у нее стали страдальческими. — Только ее уже второй день нянечка из бутылочки кормит.
Михаил догадался:
— Это бывает. Меня, рассказывали, мать тоже из бутылочки выкормила, молоко пропало. Но как видишь... — Он повел широкими плечами.
Съеживаясь и запахивая свою цигейковую куртку, Настя как-то кособоко дернула головой в сторону второго этажа.
— Нет, Миша, у нее молоко прямо сквозь рубашку льется наружу. Она сама отказалась давать ей грудь. Я из-за этого даже поругалась с ней. «Если, — говорит, — ты такая жалостливая, то бери и сама корми».
Михаил покрутил пальцем у головы:
— Она что, с приветом?
— Без всякого, Миша, привета. И здоровая, как прошлогодняя телка.