Йайа:
— ... я вообще больше не хочу ходить в эту школу. Эти две мерзкие девки все время обзывают меня негритоской.
Эмануэль:
— конечно, поменяй школу! Меняй пока не найдешь ту, где нет буллинга! Но на это уйдут годы, а ты тем временем уже станешь взрослой! И останешь необразованной. И однажды ты поймешь, что уже слишком стара, чтобы убегать.
— и что же я тогда должна делать?
— бороться!!! Можешь мне не верить, но у меня в твоем возрасте была та же проблема. Мне не давали прохода.
— почему, ты же не черный?
— но я еврей! Для некоторых это даже хуже. А потом, я потерял зрения и мне стало еще страшнее ходить в школу. Были там такие засранцы... которые вечно до меня докапывались.
— и ты с ними дрался?
— скорее защищался как мог, а на следующий день возвращался в школу. В итоге я победил, потому что они сдались. А ты не сдавайся! Вот увидишь со временем отстанут.
Теперь я живу в мире, где утро наступает без тебя.
Не следует обижаться на людей, утаивших от нас правду, мы и сами постоянно утаиваем её от себя.
Не обижайте честного человека даже в мелочах.
Он достал из бумажника запасную пару линз, заготовленную на всякий случай. Отклеив защитную пленку упаковки, он надел их и сменил клубный костюм на предложенные джинсы и футболку. Вещи сидели отлично, но воспоминание о том, как они разузнали его размер, разозлило Нила только сильнее. Он скомкал вчерашнюю одежду, запихнул её в унитаз так глубоко, как смог, полностью утопив ткань в воде, и опустил стульчак. Джостен отодвинул душевую шторку, врубил воду на максимум и снова задернул её. Шум воды почти полностью заглушил скрип отворяющихся створок окна. Выбраться из окна оказалось сложнее, чем ожидалось, но отчаяние, как известно, отличный лубрикант.
Обида приходит от самоуважения.
В детстве я был капризным и обидчивым. Мне всё время казалось, что меня никто не любит, поэтому я тоже никого не любил.
Вообще можете все уходить, и тогда все игрушки нам останутся.
Любые обиды меркнут, когда родной человек счастлив.
А ещё...
Самые большие потери друзей происходят при недоразумениях. Когда кто-то думает, что ты что-то сказал или сделал, а ты злишься, что он может думать о тебе плохо, и действительно становишься плохим, и трещина — изначально несуществующая — становится все глубже. А мы никому не приносим столько зла, как человеку, которого однажды обидели, потом попытались простить, но что-то пошло не так и мы на него озлобились.