Истинно, жажда покоя убивает страсть души, а потом идет, ухмыляясь, в погребальном шествии.
Но вы, дети пространства, вы, беспокойные и в покое, вас не заманить в ловушку и не укротить.
Не якорем, а парусом будет ваш дом.
Не пленкой, затягивающей рану, будет он, а веком, что защищает глаз.
Вы не сложите крылья, чтобы пройти в двери, не склоните голову, чтобы не удариться о потолок, и не будете сдерживать дыхание из страха, что стены потрескаются и рухнут.
Вы не станете жить в гробницах, возведенных мертвыми для живых.
И каким бы великолепным и величественным ни был ваш дом, он не будет хранить вашей тайны и не укроет вашу страсть.
Ибо то, что в вас безгранично, пребывает в небесной обители, врата которой — утренний туман, а окна — песни и ночная тишина.
– Когда мир, тоска или твое «я» наскучат тебе, пусть воспоминание об этой ночи принесет мир и покой. Пусть оно станет тебе домом… Домом… – повторила она потерянно. – Домом… – Теперь ее голос звучал еле слышно. Потом, наклонившись, она поцеловала меня в лоб и глаза.
И я почувствовал, что на моем пути больше не будет той боли и заблуждений, что преследовали меня раньше. Свободный, я поднял голову и вышел.
Кто был со мной – меня покиньте.
Пусть я плохой, только ты мой покой похитила,
Шагнув ко мне навстречу из древних ассирийских царств,
Где миром правит меч. В ночном небе – восходит Марс.
Прекрасны ликом дочери Двуречья.
Но сердце дикое у них, хитры их речи.
Теперь мне нечего терять кроме недолгих встреч,
И я хочу тебя обнять. С тобою лечь.
Ты рождена в земле, где стены старой Мцхеты
Где лето зеленей, а семьи – многодетны.
Где хочется дать детям имена библейские,
И твоё имя – это «благодать» на арамейском.
- 1
- 2