Они не думают, у них нет фантазии, многие не грамотные. Они только... руководят.
Пояснение к цитате:
Про вогонов.
Войну развязывают не народы, а правители. Не солдат надо винить, а того, кто тащит их на войну.
Три главных достоинства вождя: мужество, ум, здоровье (телесное и душевное).
Миром правят те, кому мы позволили им править.
Главная проблема России в том, что государство превратилось в мафию — в том самом итальянском смысле этого слова, когда все повязаны друг с другом. Различие лишь в том, что в Москве нет места, где все они разом собираются.
Правительство — это группа людей. Как правило, никем не управляемая.
Кто людей грабит, того на плаху ведут, кто страну грабит, того на трон сажают.
– Верно. Я не человек. Я лишь одна из многих пешек. Пешка не может воспротивиться руке, которая делает ход.
– Наверняка то же самое говорили те, кто сортировал заключённых в Аушвице.
Короли знают о делах своих министров не больше, чем рогоносцы о делах своих жен.
Как правительство может контролировать положение дел в стране, если оно не может контролировать даже собственный словесный понос?
Каждый русский человек что-то думает о своём правительстве, но совсем не каждый может сказать это цензурно.
— Когда ты найдёшь работу, где не надо никого обворовывать, Ганс?
— Мне 63 и я уже 20 лет не работал, куда меня такого возьмут?
— В правительство.
— В правительство? Это там что ли совсем не обворовывают людей?
Я берёг не самодержавную власть, а Россию. Я не убеждён, что перемена формы правления даст спокойствие и счастье народу.
Правительство от преступников мало чем отличается.
Любое государство деградирует, если оно вверено лишь правителям народа. Только сам народ является надежным хранителем власти и народа.
А ещё...
Что мне сказать вам, господа, о моем прошлом; я родился в краю, где идея свободы, понятие права, привычка доброго отношения к человеку подвергались холодному презрению и жестоко преследовались. По ходу истории те или другие правители иногда лицемерно выкрашивали стены общегосударственной тюрьмы в более благопристойный охряной оттенок и громко провозглашали дарование прав, которые в более счастливых странах разумеются сами собой; но то ли правами этими могли пользоваться одни тюремщики, то ли в них заключался какой-то скрытый порок, делавший их горше декретов самой неприкрытой деспотии. В том краю всякий, кто не был тираном, был рабом; а так как душа и все, что к ней относится, за человеком отрицалось, то применение физической боли считалось достаточным для управления и руководства человеческой природой… время от времени происходили события, именуемые революцией, которые превращали рабов в тиранов, а тех – в рабов… мрачная страна, господа, страшная, и если я в чем в сей жизни убежден, так это в том, что никогда не променяю свободу своего изгнания на злую пародию родины…