Человеческие объединения, их смысл определены лишь одной главной целью, — завоевать людям право быть разными, особыми, по-своему, по-отдельному чувствовать, думать, жить на свете.
Чтобы завоевать это право, или отстоять его, или расширить, люди объединяются. И тут рождается ужасный, но могучий предрассудок, что в таком объединении во имя расы, Бога, партии, государства — смысл жизни, а не средство. Нет, нет, нет! В человеке, в его скромной особенности, в его праве на эту особенность — единственный, истинный и вечный смысл борьбы за жизнь.
Но мне противны окружающие. Я ничего не могу с этим поделать. Думаю, это потому, что мы не можем терпеть людей с теми же недостатками, что и у нас.
Публицистика борется с обветшалыми предрассудками при помощи модных.
Поскольку предрассудки не опираются на разумные суждения, их нельзя разрушить логикой.
— Послушайте, если он не такой как все, так давай смейся над ним, дразни, а ещё лучше — съешь, так что ли?
Дайте мне предрассудок, и я переверну весь мир.
Никогда не надо бояться ни воров, ни убийц. Это опасность внешняя, она невелика. Бояться надо самих себя. Предрассудки — вот истинные воры; пороки — вот истинные убийцы. Величайшая опасность скрывается в нас самих. Стоит ли думать о том, что угрожает нашей жизни и нашему кошельку? Будем думать о том, что угрожает нашей душе.
У каждого найдутся в запасе какие-то предрассудки.
Чтобы беспристрастно судить о некоторых людях, нужно заранее отказаться от иных предвзятых взглядов и от обыденной привычки к обыкновенно окружающим нас людям и предметам.
Его отнюдь не пугали никакие крепости, повсюду воздвигнутые против человечества суеверием, деспотизмом и предрассудками.
Предрассудок есть мнение, не основанное на рассудке.
А ещё...
Обожая человека, вещь, идею или что-либо еще, я могу ошибаться: возможно, я ослеплен эмоциями, предрассудками, гормональным взрывом. Тем не менее, до тех пор, пока воображаемое качество, вызвавшее мою любовь, для меня существует, чувство живет. Пусть красота объекта, на который оно направлено, – лишь порождение моей фантазии, но для меня она безусловна. Влюбленные становятся слепыми, не замечая кривого носа или слабых умственных способностей любимого. В этом случае красоту видит в нем только сам любящий человек. Так для самца бородавочника – уродливого животного из семейства свиней – нет существа прекрасней, чем его самка. Лишь когда иллюзия рассеивается, человек начинает понимать: да ведь там ничего и не было кроме того, что я себе нафантазировал, я был влюблен в иллюзию!