Среднестатистический восхищенный турист уже потому всем доволен, что вырвался на время из привычного круговорота жизни: ему не надо толкаться в городском транспорте, покупать продукты для ужина, выносить мусор, сверяясь с приборами, высчитывать квартплату, ложиться пораньше, предусмотрительно поставив в изголовье будильник, ворочаясь с боку на бок, сочинять ответы на каверзные вопросы, которые завтра поутру непременно задаст начальник, — вообще ничего в таком духе. Пожизненный раб распорядка пьян от внезапно наступившей свободы, ему так хорошо, что он почти не видит город, который искренне нахваливает; неудивительно, что туземцев его неуместные восторги только раздражают, как лепет захмелевшего гуляки, внезапно оказавшегося среди трезвых, занятых, озабоченных повседневными делами людей.
Путешествовать — люблю. Мне интересно ощутить повседневность того места, куда приезжаю. Сидеть на скамеечке в парке или растворяться на улице, ни во что не вмешиваться, просто наблюдать.
Если я и хочу куда-то отправиться, то это место точно находится не на Земле, а в космосе. Если бы я был кем-то вроде Билла Гейтса, я бы арендовал космический корабль. Это обошлось бы в каких-то пару сотен миллионов долларов.
... Там можно встретить лишь отдельных «путешественников» — исчезающий вид, который не следует путать с «туристом», этой перелетной саранчой, что налетает темной тучей, пожирая все вокруг и раздражая слух непрекращающимся скрежетом жующих челюстей, облепляет памятники, будто они съедобны, скрывая их цвет, ничего не видит, разве что единственным глазом своего фотоаппарата, и уносится прочь, оставляя место на разорение следующей стае.
А вот путешественник, даже если у него в запасе всего несколько часов, перемещается неторопливо, разглядывает лица, ловит запахи, старается постичь биение самого сердца города; шагая по улицам, он думает, сравнивает, а для того, чтобы сравнивать, вспоминает; он находит даже время, чтобы помечтать. Он сливается с городом на те недолгие мгновения, что проводит в нем; его можно узнать по одежде, которая может вызвать любопытство, но никогда не будет оскорбительна.
Турист же демонстрирует свои потные ляжки и рубахи карнавальных расцветок у дверей школ, сверкает никелем своих капотов на нищих улочках, провоцирует в душах местных жителей самые дурные чувства: ненависть, зависть, желание украсть. И вот путешественник находится на грани вымирания, а турист плодится и множится.
... блуждал по улицам, глядя вокруг не глазами туриста, который высматривает то, чем положено любоваться, и не глазами писателя, который ищет всюду своё (и может в красках заката найти красивую фразу или во встречном лице угадать характер), а глазами бродяги, для которого, что ни происходит, всё имеет свой законченный смысл.
Детям больше не хочется отдыхать с родителями в пансионатах, играть в крикет и учиться фокстроту. Путешествовать по Европе — вот что надо детям. Двадцать две страны за три дня.
Познание стран мира — украшение и пища человеческих умов.
Рвать отношения с родным домом порой намного легче, чем пытаться забрать с собой как можно больше воспоминаний, направляясь туда, где ничего не сможет их оживлять.
Она, как мало кто, любила длинные перелеты, когда оказываешься нигде, в отвлеченном пространстве и в штатском времени, когда кончаются разом все обязательства, обещания, все отложено, телефонные звонки, почта, просьбы, предложения и жалобы не доходят, а ты висишь, летишь, паришь между небом и землей, между землей и луной, между землей и солнцем, выпадаешь из привычной системы координат. Летишь...
Я хочу наслаждаться видами, а не вещами, потому уезжаю.
Грандиозное слабительное для человеческого сознания называется ощущение путешествия.
Я всегда хотела путешествовать по миру и по человеческим эмоциям. Я хочу узнать о людях немного больше, став кем-то, совсем отличным от меня самой.
Удивительно, как сильно можно измениться в путешествии, сколько всего узнать.