Герои моего романа — мои собственные возможности, которым не дано было осуществиться. Поэтому я всех их в равной мере люблю и все они в равной мере меня ужасают; каждый из них преступил границу, которую я сам лишь обходил. Именно эта преступная граница (граница, за которой кончается моё «я») меня и притягивает. Только за ней начинается таинство, о котором вопрошает роман.
Роман — не вероисповедание автора, а исследование того, что есть человеческая жизнь в западне, в которую претворился мир.
В романах всегда в конце женятся. Прочитаешь один — и можно больше не читать.
Поэзию пишут слезами, романы — кровью, а историю — вилами по воде.
Когда приблизится реальность, вы не найдете в себе сил встретить ее. <...> Как те, кто проводит время за чтением романов об идеальной любви и идеальных влюбленных, каких не бывает в реальной жизни.
... Роман воплотился в жизнь и обрёл бессмертие, ибо что же есть бессмертие, если не благодарная и долгая память?
О романе Стивенсона "Остров сокровищ"