Я понимал, что влюбленность — это такое чувство, которое должно все время расти, все время двигаться, что для своего движения оно должно получать толчки подобно детскому обручу, который, как только теряет силу движения и приостанавливается, так тотчас и падает. Я понимал, что счастливы те влюбленные, которые, в силу враждебных им людей или неудачливых событий, лишаются возможности часто и подолгу встречаться. Я завидовал им, ибо понимал, что влюбленность их растет за счет тех препятствий, которые возникают между ними.
Ждать. Это был первый урок, преподанный мне любовью. День еле тянется, мы строим тысячи планов, ведем тысячи воображаемых разговоров, даем себе обещания в таких-то и таких-то обстоятельствах вести себя совсем по-другому — а сами места себе не находим, ждем не дождемся, когда же придет наш возлюбленный.
— Ну... и что будем делать?
— Ээээ... ничего.
— Ничего?
— Да, это и делают влюблённые.
— Ничего?
— Ничего... но в этом есть и плюсы — мы будем делать это вместе.
— Фридрих, а как ты догадался, что она там?
— Ты вдруг дышать перестал...
Влюбленные часто раздражительны, опасны. Утрачивают ощущение перспективы. Теряют чувство юмора. Превращаются в нервных занудных психотиков. И даже становятся убийцами.
Хорошо, что я не участвую в этой фигне. Я рад, что не влюблен, что не счастлив от всего мира. Мне нравится быть со всеми остальными на ножах. Влюбленные часто раздражительны, опасны. Утрачивают ощущение перспективы. Теряют чувство юмора. Превращаются в нервных занудных психотиков. И даже становятся убийцами.
Влюблённые находят тысячи способов убедить себя в том, что раз им чего-то хочется, значит, это разумно. Отсюда, думается мне, и огромное количество неудавшихся браков.
— Думаешь, мы еще будем хотеть друг друга, когда нам будет по восемьдесят?
— Надеюсь, иначе я пошлю тебя на фиг.
— А я думала, ты специально уехал.
— Я так и хотел сделать.
— Я не могла спать, я страдала.
— И этого я тоже хотел.
— Ты можешь быть очень жестоким.
— Как любой, кто влюблён.