Из века в век ждем мы
То ли пророка веры,
То ли конца света
Нам наплевать, лишь бы застать это первым.
Сейчас середина двадцатого века, и никуда не денешься от массового производства. Но из этого не следует, что человечество непременно станет менее привлекательным. Пользуясь стандартной продукцией, оно может достичь даже определённого художественного единства.
…если призадуматься, то двадцатый век был более-менее терпим только из-за того, что было создано в гаражах Калифорнии: и компьютеры Apple, и планшет Boogie Board, и гангста-рэп.
Советы кричали, что государством может управлять любая кухарка, при этом Сталин обрубал головы каждому, кто осмеливался даже дыхнуть на его еще не выкованное железо. Гитлер кричал – один народ, один вождь, а одеяло власти ходило по рукам так, что треск стоял на весь Рейх. Тем не менее, только Гитлер и Сталин были титанами, все остальные политики скакали у них в ногах кучкой пигмеев, еще не решивших, то ли им сбиться в одну пигмейскую стайку, то ли выбрать себе титана.
Только титаны пали, господа.
Судьба титанов – возвышаться и падать.
Выживают пигмеи.
Можно было объяснить ей, что у меня, к сожалению, всегда оказывалось достаточно причин для слез. Представление о том, что можно плакать без всякой причины — просто от мировой скорби или от сердечной тоски, — могло возникнуть лишь в другом, более счастливом столетии.