Ты Эпона — богиня изобилия и плодородия. Со спелыми и сочными плодами, — Дэниел недвусмысленно посмотрел на мою грудь, — я хотел сказать, на фотографиях тебе пойдут образы с фруктами и плодами.
Дэниел настаивает, чтобы Джинджер снялась на обложку для его рок-альбома
— Вы любите живопись?
— Да, очень. Люблю Рафаэля.
— А мне больше нравятся другие черепашки-ниндзя.
— Интересно, как бы я смог понять, что это высокое искусство, если бы ты меня об этом не предупредил?
— Современное искусство — очень тонкая вещь.
На флюорографии Сальвадора Дали левое лёгкое плавно перетекает в винтовую лестницу, стоящую на трёх слонах.
— Эй, смотри, я Пикассо!
— Я не понял.
— Свинья ты безграмотная!
— Слышал? Весь кампус стоит на ушах.
— Это школа искусств. Они стоят на ушах, даже если в автомате закончились мармеладные червячки.
Плохому танцору мешает то, что помогает хорошему.
Критиковали всех, даже Микеланджело и авторов наскальных рисунков: «Твоя пещера ничего, но то, что ты накалякал на стене — дрянь».
— Профессор Ренфилд? ФБР.
— Просто Донателло. Меня назвали в честь него.
— В честь... Черепашки-ниндзя?
— В честь... Скульптора эпохи возрождения.
Искусство сумасшедших, пещерная живопись или рисунок, сделанный хвостом непокорного мула, по сравнению с транспарантом Остапа казались музейными ценностями.
— Ты когда-нибудь видел детей Джотто? Они прекрасно воспитаны, умны, деликатны. Но до чего же уродливы! Что девочки, что мальчики. Страшны как смертный грех. Однажды мы у них ужинали, и отец спросил, как человека, создающего столь прекрасные фрески, угораздило наделать столь безобразных детей.
— Прямо так и спросил? И что же Джотто?
— А Джотто и говорит: «Друг мой, все дело в том, что фрески я пишу при дневном свете».