Смысл ее жизни заключался в постоянном получении неких всплесков энергий – боли, радости, любви, предательства, и она искренне пробовала на вкус каждое новое ощущение. Всё, что делало ее счастливой или, наоборот, убивало последнюю радость, всегда рассматривалось сквозь призму полученного урока, а важность его значения определялась скорее оттенками, чем чёткой градацией добра и зла.
Без баранов нам, волкам, нельзя...
Когда кто-то говорит, что ему не нужно от тебя ничего, значит – он хочет всё!
Она умела выкарабкиваться сама. Мои стремления помочь и поддержать редко принимались. Казалось, ей трудно поверить, что хоть что-то в этом мире может быть дано тебе даром. Она привыкла платить сразу и ненавидела брать в долг. Любой подарок, любая услуга, вплоть до подачи руки в транспорте или пропуска в живой очереди, могли быть истолкованы ею как первый шаг к ограничению ее свободы. Свободы собственного выбора Добра и Зла. С последующим неким обязательством расплатиться той же монетой, иначе космическая гармония взыщет с нее этот долг иначе.
... Все последующие дни пунктуально превращали мою жизнь в ад. Провалы в чужую жизнь случались всё чаще и чаще, но если раньше я был там на правах стороннего наблюдателя, то теперь они сопровождались болезненным чувством проникновения или вживания в образ.
Пока. Знаковое слово, дарующее надежду, но никогда не оставляющее гарантий.
– Что такое Добро?
– <...> Это то, за что ты никогда не испытаешь чувство стыда перед самим собой.
Тьма дарует мощь, но взамен забирает тебя всю. Ты уже никогда не принадлежишь себе, и если ей угодно напомнить тебе место — она швыряет тебя в грязь. Не грязь о тебя, а тебя в грязь...
Это была болезненная и странная любовь. Любовь, подразумевающая логику и трезвость с обеих сторон до того единственного момента, когда мы оставались один на один друг с другом. Тогда все барьеры рушились – и плотины, искусственно возводимые нами для ограничения и сдерживания страсти, сметало неудержимой мощью первого же поцелуя!
Магия этого народа хранила Слово. Другие так не умели. Они боялись и себя, и Бога. Отсюда глубинный страх перед евреями и столь же глубинная, генетическая ненависть к ним. Во мне есть их кровь. Но моей крови мало, чтобы звёзды снова откликнулись...
Еврейская кровь — это всегда и дар и проклятие. Даже сто раз разбавленная в телах других наций, она непременно проявляет себя. Кровь народа, который был избран как хранитель Знаний.
Любовь. Она вполне вмещает в себя всё — от мирового пространства до общечеловеческого взаимопонимания...
Человек не может устоять, получая всё. Абсолютно всё! Плата не будет высока. Плата за душу никогда не бывает высокой.
И вообще, никогда не верь женщине, ни одной — ни жене, ни любовнице, ни даже собственной маме.
Смерть — естественный атрибут войны, а наказание — единственная узда для порока.
Нет вашей любимой цитаты из "Андрей Белянин. Лана... (поэма о высшей любви)"?
Добавить цитату