Все, за что мы боремся, оказывает сопротивление, ибо все имеет свою собственную волю, которую надлежит преодолеть.
Именно неразумие благоприятствует отчетливому проявлению лукавства, подлости и злости, тогда как ум умеет искуснее их прятать. И как часто, с другой стороны, извращенность и испорченность сердца мешают человеку видеть истины, которые вполне по плечу его рассудку.
Но к безграничному эгоизму нашей натуры еще присоединяется более или менее существующий в каждом человеке запас ненависти, гнева, зависти, желчи и злости, накопляясь, как яд в отверстии змеиного зуба, и ожидая только случая вырваться на простор, чтобы потом свирепствовать, подобно сорвавшемуся с цепи демону. Если не встретится для этого основательного предлога, то человек в конце концов воспользуется и самым ничтожным, раздувши его при помощи воображения,
Quantulacunque adeo est occasio, sufficit irae
(Всегда найдется повод для гнева (лат.)),
и будет затем тешить себя, по мере возможности и охоты. Все это видим мы в обыденной жизни, в которой подобные взрывы известны под именем «изливания на что-нибудь желчи» или «срывания сердца». Можно заметить также, что если только эти взрывы не встречают никакого сопротивления, то после них субъект чувствует положительное облегчение.
Лицо человека говорит даже больше и более интересные вещи, чем его уста, ибо оно представляет компедиум всего того, что он когда-либо скажет, будучи монограммою всех мыслей и стремлений этого человека. Уста высказывают опять-таки только мысль человека, лицо — мысль природы. Поэтому всякий заслуживает того, чтобы его внимательно рассматривали, но не всякий стоит того, чтобы с ним разговаривать.
Однажды при дворе Висконти, когда в числе гостей находился Петрарка, Галеаццо Висконти предложил своему сыну, тогда еще мальчику, указать из числа присутствующих самого умного человека. Обведя внимательно всех глазами, мальчик, к великому общему изумлению всех присутствующих, взял за руку Петрарку и подвел его к отцу. Таким образом, природа отличает своих избранников такою яркою печатью достоинства, что ее замечают даже и дети.
... нравственная сторона редко когда вполне свободно выставляется наружу и даже большею частью преднамеренно маскируется, в чем от долговременной практики можно дойти до отменного мастерства.
Байрон «Сарданапал»
Между мужчинами существует от природы простое равнодушие; между женщинами уже природная враждебность.
Если ближайшая и непосредственная цель нашей жизни не есть страдание, то наше существование представляет самое бестолковое и нецелесообразное явление. Ибо нелепо допустить, чтобы бесконечное, истекающее из существенных нужд жизни страдание, которым переполнен мир, было бесцельно и чисто случайно. Хотя каждое отдельное несчастие и представляется исключением, но несчастие вообще — есть правило.
История, изображая жизнь народов, только и рассказывает нам про войны да возмущения: мирные годы проскользают кое-когда только как краткие паузы, как антракты. Точно так же и жизнь каждого человека есть непрестанная борьба, и не только в переносном смысле — с нуждою или со скукою, но и в прямом — с другими людьми.
Как ни разнообразны формы, в которых проявляются счастие и несчастие человека и побуждают его к преследованию (счастия) или бегству (от несчастий), но все они имеют одну и ту же материальную основу — телесное наслаждение или страдание.