Барбара Такман. Загадка XIV века

В XIV, как и в XX веке, ради войны использовали самую продвинутую технологию. Такие бы способности да в мирных целях!

Не так ли в наши дни полицейские сажают за решетку проституток, а к их клиентам относятся снисходительно?

Сами женщины о себе не высказывались, разве что страдалица Элоиза, жившая в XII веке, и феминистка Кристина Пизанская из XIV столетия. Большинство женщин безмолвствовало.

В «Зеркале» Винсента из Бове, энциклопедии XIII столетия, любимого сочинения Людовика Святого, женщина — «ненасытное существо, которое постоянно смущает мужчин и способствует их разорению, а также вместилище разнообразных тревог и препятствие набожности». Винсент был доминиканским монахом, членом ордена, породившего инквизицию, и, возможно в угоду своим собратьям, слегка переусердствовал в обвинениях, но и другие проповедники того времени женщин не жаловали. Они объявили женщин рабынями тщеславия и суетной моды, понуждавшей их облачаться в непристойные одеяния, вызывающие похотливые желания у мужчин.

Некоторые женщины имели познания в медицине. В 1322 году в Париже преследовали судебным порядком некую Якубу Фелицию за то, что она, не имея научной степени, занималась лечением горожан. Однако один из свидетелей на суде показал, что, по мнению многих людей, Якуба Фелиция «более сведуща в медицине, и особенно в хирургии, чем лучшие парижские доктора». В шестидесятые годы в Болонском университете преподавала Новелла д’Андреа. Она была так красива, что приходила на лекции в шляпке с вуалью, чтобы не будоражить студентов. Правда, о научной квалификации этой женщины в хронике не сообщается.

В то время как братья свободного духа принимали к себе людей обоего пола, два их главных трактата были написаны или сформулированы женщинами. Одна из них — загадочная фигура, известная как сестра Катерина (Schwester Katrei), вторая, Маргарита Поретанская, написавшая «Зерцало простых душ», в 1310 году была отлучена от церкви и сожжена вместе со своим творением. По ее стопам следовала Хельвига, дочь богатого брюссельского купца, привлекавшая своим учением фанатичных учениц. В 1372 году инквизиция осудила Жанну Добантон.

Французы не привезли с собой ни катапульт, ни других осадных орудий. Деньги были вложены в покупку шелков и бархата, расшитой золотом парчи, повозки ломились от дорогой провизии и бочонков с вином. Зачем тысячу миль тащить за собой по Европе тяжеленные орудия, если с презренным врагом можно запросто справиться и без этого? Такой выбор, должно быть, определяла европейская культура.

«И я должен сказать, что такие дела случались, но не открою всего, что было, — замечает Фруассар, — ибо я пишу хронику, а не историю».

Оноре Боне, бенедиктинский приор аббатства Салон в Провансе, был до некоторой степени связан с домом герцога Анжуйского. В 1382–1386 годах Боне проживал в Авиньоне, тогда он и записывал наблюдения за событиями, в которых принимал участие де Куси. Трактат «Древо сражений» представляет собой размышления о праве на войну и о ее неизбежных моральных и социальных последствиях. Цель написания этой книги, по словам Боне, состояла в попытке найти ответ на причины «великих возмущений и злодеяний» его времени. На вопрос «Может ли мир прожить без столкновений?» Боне отвечал без обиняков: «Нет, не может».

Люди редко признают свои ошибки, а государства этого не делают никогда. Государства действуют, исходя из амбиций правителей и их представлений о власти, при этом последние всегда зашоренные.

Если верить честному Боне, война «будет не против неверных», ведь Господь создал мир для всех и «мы не можем и не должны заставлять неверных принимать священное крещение или обращаться в святую веру».

Впоследствии возле крепостной стены встретились бербер и христианин и вступили в спор на тему о достоинствах своих религий. Спор этот не был случайным, просто берберы искали способ взять пленных. Бербер предложил решить исход единоборством десяти воинов с каждой стороны. Десять крестоносцев тотчас откликнулись, среди них были Ги и Гийом де Тремуай, Жоффруа Бусико и два английских рыцаря. Лагерь возбужденно галдел в ожидании поединка. Только де Куси был недоволен.
— Придержите языки, вы никогда не задумываетесь о последствиях, — говорил он. — Никакой выгоды в этом поединке не вижу.
А что, если сарацины пошлют не рыцарей, а простых пажей — много ли чести будет в победе над ними? Возможно, они задумали поединок, дабы захватить в плен христианских рыцарей, ведь до сих пор им этого не удавалось. К тому же такое противоборство все равно не позволит нам захватить Махдию. Да и можно разве вступать в вооруженный поединок с незнакомым врагом, не продумав все заранее, не посовещавшись со старшими, не выяснив досконально все о соперниках, не узнав их имена, титулы и оружие? Ангерран пенял рыцарям за несоблюдение дисциплины и за нарушение субординации. В этом отношении де Куси, по сравнению со своими соотечественниками, придерживался передовых взглядов.

Многие люди «не верят в то, что находится выше крыши их дома», — жаловался будущий святой Бернардино Сиенский. Другой монах, Уолсингем, сообщал, будто некоторые английские бароны «полагают, что Бога нет, отрицают святость алтаря и воскрешение после смерти и считают, что смерть животного и человека одно и то же».

Жерсон и другие реформаторы осуждали слишком частое отлучение от церкви за то, что человек не принимает причастия или не соблюдает поста. Церкви пусты, мессу посещают редко, — писал Никола де Клеманж в большом трактате о горестях церкви «О церковном падении и восстановлении». Молодежь, по его словам, редко ходит в храм, разве что в дни постов, и то лишь для того, чтобы посмотреть на накрашенные лица дам, на их декольтированные платья и на прически — «огромные, увешанные жемчугом башни с рогами». Люди ходили на ночную службу в церковь не с молитвой, а с распутными песнями и танцами, а священники играли в кости. Жерсон осуждал ту же расслабленность: мужчины уходили из церкви посреди службы, чтобы выпить, а «заслышав звон колоколов, означавший освящение хлеба и вина, врывались в церковь, словно стадо быков». Он с гневом говорил об игре в карты, сквернословии, богохульстве; случалось, что во время церковных праздников в храмах вывешивались непристойные картины, соблазнявшие молодежь. Паломничества являлись поводом для дебоширства, прелюбодеяния и богопротивных удовольствий.

Непочтительность во многих случаях являлась побочным продуктом религии, она стала такой привычной, что на нее уже мало обращали внимания.

Почитатель касты часто исповедует более высокие идеалы, чем сами ее члены.