Бедная Фландрия была поражена страшным недугом: нехваткой сильного пола.
— Смотри-ка, Руди, деревьев становится все больше, и скоро их число не будет означать ничего…
— Все правильно, Жозеф. У тебя сколько детей? Четверо. А внуков? Пятеро. Спасая тебя, отец Понс уже спас еще девять человек А в моем случае — двенадцать. В следующем поколении получится еще больше. И дальше — все больше и больше. Через несколько веков окажется, что он спас миллионы людей.
— Иногда лучшим способом добиться мира является война.
— Не согласен! Чем больше ненависти накапливается между двумя сторонами, тем менее возможным становится мир.
Жизнь каждого из вас — это не просто обычная человеческая жизнь, в ней заключено послание.
В военное время худшей из опасностей становится привычка. Особенно привычка к самой опасности.
Люди сами причиняют друг другу зло, и Бог тут совершенно ни при чем. Он сотворил людей свободными. А это значит, что мы радуемся или страдаем независимо от наших достоинств или недостатков. Какую жуткую роль ты хочешь отвести Богу! Неужто ты можешь хоть на миг допустить, что тех, кому удалось спастись от нацистов, Бог любит, а тех, кому не удалось, — ненавидит? Нет, Бог не вмешивается в наши дела!
— <…> Христианином ты становишься в том случае, если полагаешь, что Иисус действительно Сын Божий, что Бог воплотился в нем, умер и воскрес.
— То есть для христиан все уже произошло, а для евреев еще только должно произойти.
— Вот именно, Жозеф. Христиане — это те, кто вспоминает, а евреи — те, кто еще надеется.
— Получается, что христианин — это еврей, который перестал ждать?
— Да. А еврей — это христианин до Иисуса.
Не спрашивайте, как выглядела моя мама. Разве можно описать солнце?
Я испытываю наслаждение от чтения, я читаю для удовольствия.
С этих пор ночи мальчика тяжелы, а дни еще тяжелее. Он хочет понять. Понять, что чудовище ничем не отличается от него, кроме человечности, что оно такое же, как он, просто принимает другие решения. С этих пор мальчик боится сам себя, он знает, что в нем живет жестокий и кровожадный зверь, и думает, как бы всю жизнь продержать его в клетке.
Никто не руководит этой войной. Все – ее жертвы. Не видят, в кого стреляют. И враги, и товарищи обретают лица только после смерти. Это выше человеческих сил. Человек вложил в войну всю силу своей индустрии, все, что производит его металлургия, но, как ученик чародея, он больше не властен над машиной, которую запустил. Теперь сталь и огонь мстят ему, словно сами собой вырываясь из недр земных.
Мне кажется на этой земле живет два вида чудовищ: те, что думают только о себе, и те, что думают только о других. Иначе говоря, негодяи-эгоисты и негодяи — альтруисты. Генрих относится к первой категории, ибо свое удовольствие и успех он ставит превыше всего. Однако, сколь бы вредоносен он ни был, ему далеко до злодея второй категории. Негодяи — альтруисты творят куда больше зла, ибо ничто их не остановит — ни удовольствие, ни насыщение, ни деньги, ни слава. Почему? Потому что негодяи — альтруисты не думают о себе, они выходят за рамки личного злодейства и достигают больших карьерных высот на публичном поприще. Они чувствуют себя обличенными миссией, они действует — в своих глазах — лишь для общего блага, они убеждены, что хорошо поступают упраздняя свободы, бросая в тюрьмы своих противников и даже расстреливая их. Они не видят чужой доли. Они вытирают окровавленные руки лоскутом своего идеала, устремив взгляд к горизонту будущего, они не способны разглядеть людей по отдельности, они обещают своим подданным лучшие времена, заставляя их жить в худшие. И ничто, ничто и никогда, не встанет на их пути. Ибо они заведомо правы. Они знают. Не их идеи убивают, но их отношения со своими идеями: уверенность. Уверенный человек — это человек вооруженный. Уверенный человек, которому перечат, становится убийцей. Он убивает сомнение. Его убежденность дат ему силу отрицать без споров и сожалений. Он мыслит из огнемета. Утверждает из пушки.
Странная это вещь – дружба. Влюбленные говорят о любви, а вот настоящие друзья о дружбе никогда не говорят. Это чувство не называется по имени и не обсуждается. Оно сильно и безмолвно. Целомудренно.
- цитаты /
- цитаты из книг /
- Эрик-Эмманюэль Шмитт — цитаты из книг автора