Франсуа Рабле. Гаргантюа и Пантагрюэль

Если плоть — кусок жизни, то жизнь — кусок материального мира, Природы, и мы должны принимать его, этот мир, во всем величии, во всей широте его материального естества и изображать его таким.

Плоть человеческая, несовершенная, доступная болезням и старости, покорная соблазнам, — подлинный кусок жизни. Мы не можем не признавать ее несовершенств, но мы не имеем никакого права считать ее из-за этих несовершенств «грешной».

Что существует в действительности, должно существовать и в искусстве. Пусть то будут самые низменные проявления слабостей человеческого организма, процессы половые и пищеварительные, нормальные и аномальные. Все это жизнь.

Мы полагаем высшее благо не в том, чтобы брать и принимать, а в том, чтобы оделять и давать, и мы почитаем себя блаженными не тогда, когда мы много берем и принимаем от других, а тогда, когда мы многим оделяем других и много им даем.

Все, что является вашему взору на небе и что вы называете феноменами, все, что вам напоказ выставляет земная поверхность, все, что таят в себе моря и реки, несравнимо с тем, что содержат в себе недра земли.

Философы ваши ропщут, что все уже описано древними, а им-де нечего теперь открывать, но это явное заблуждение.

По когтям узнают льва.

Философы поймут, что все их знания, равно как и знания их предшественников, составляют лишь ничтожную часть того, что есть и чего они еще не знают.

Прав был мудрец Фалес, который на вопрос египетского царя Амазиса, что на свете разумнее всего, ответил «Время», ибо только время открывало и будет открывать все сокровенное, и вот почему древние называли Сатурна, то есть Время отцом Истины, Истину же — дочерью Времени.

Все движется к своей цели.

Впереди должна идти Добродетель, а Фортуна сзади.

Отличительной особенностью существа одушевленного является способность самопроизвольно двигаться.

Всем известно, что нет на свете ничего совершенного и нигде нет полного блаженства.

Они не усматривают ничего невероятного в том, что два противоречивых суждения могут быть истинны по модусу, форме, натуре, а также по времени.

Секст прислал гонца к Тарквинию за советом, — как ему всецело покорить габийцев и добиться от них повиновения беспрекословного. Царь, не веря в верность посланца, ничего ему не ответил. Вместо ответа он повел его в свой потаенный сад и на его глазах и в его присутствии срезал мечом головки самых высоких маков. Посланец возвратился без всякого ответа, но как скоро он рассказал Сексту, что сделал при нем Тарквинй, Секст по одному этому знаку без труда догадался, что отец советует ему отсечь головы градоправителям и тем самым окончательно поработить всех остальных и привести их в полное повиновение.