Мариша Пессл. Ночное кино

Взглянешь на лица – вроде счастливы, но это, конечно, мало о чем говорит. На фотографиях все улыбаются.

Я понимала, что, добиваясь славы, обрекаешь себя на дешевый карнавал, где ты навеки заточен в клетке, и тебе аплодируют, однако над тобою равно и насмехаются.

Чтобы ощутить, как солнце греет плечи, сначала нужно погулять по тенистой стороне улицы.

Никто не понимает, как легко поменять жизнь. Взял и сел в автобус.

Забавно. Одна ночь меняет всю твою жизнь, а начинается как все ночи.

Жизнь — цветок, что расцветает ярко и исчезает вовсе.

…вырывайтесь из клеток, подлинных либо воображаемых.

Лицо у нее было как потускневшая лампочка – человек всю жизнь провел в услужении, сразу видно.

Женщины Манхэттена, конечно, роскошны, но порой забывают, что не бессмертны. Развеселыми пятничными вечерами рассыпаются по городу, точно конфетти, думать не думают, в какую дыру провалятся к субботе.

…добиваясь славы, обрекаешь себя на дешевый карнавал, где ты навеки заточен в клетке, и тебе аплодируют, однако над тобою равно и насмехаются.

Есть люди, которые попросту не желают трезветь. Реальность им не нужна. Жизнь подставила подножку – им удобнее так и валяться носом в грязи.

Смертный страх важен не менее любви. Он пронзает нашу жизнь до глубин нутра – и так мы понимаем, кто мы есть. Попятишься, прикроешь глаза? Или тебе хватит сил шагнуть к обрыву и заглянуть в бездну? Хочешь ты знать, что там обитает, или и дальше жить в сумеречном самообмане, где нас заточил этот мир торгашей, где мы заперты, как слепые гусеницы в вечном коконе? Что ты сделаешь – зажмуришься, съежишься и умрешь? Или с боем пробьешься наружу и взлетишь?

Все мы поголовно храним свои шкатулки – темные покои, где под замком прячется то, что копьем пронзило нам сердце. Там скрывается ответ на вопрос «зачем?» – то, к чему стремишься, во имя чего ранишь все вокруг. И если ее открыть, наступит ли свобода? Нет. Ибо неприступная тюрьма с неуязвимым замком – твоя собственная голова.

Порой людей так тяготит тайна, что они готовы выдать ее за здорово живешь первому, кто готов выслушать.

В темноте быть собой проще.

Снова и снова сражает нас не катастрофа, но постижение ее.