Наталья Старосельская. Людмила Чурсина

На бесконечных ток-шоу на самые разные темы дозволено все: душу вывернуть наизнанку, объявить себя жертвой советского ли строя или его именитых представителей — не все ли равно? Многие устремляются привлечь к себе интерес, не поддаться забвению с помощью услужливых средств массовой информации.

Театр уже сам по себе — политика. Человеческая политика добра и зла, политика нравственности, политика. которая, как витамин для человеческой души, является для нее полезной и необходимой.

Публика разношерстна по внешнему признаку — богатство, престиж, который сегодня на первом месте, потребительское начало человека... Но как бы ни менялась жизнь, сколько бы ни проходило столетий, все равно пока эпиграфом судьбы человека будет «духовной жаждою томим», — мы останемся людьми.

Наше общество больно. В нем есть недосягаемая элита, есть очень тоненькая прослойка, которую даже не назвать средним классом, — скорее, это люди, которые пытаются им быть, и есть те, кто просто выживает. Конечно, говорят, что гусь свинье не товарищ, но все-таки в каждом есть стремление быть счастливым, быть здоровым, есть желание, чтобы его понимали, слышали, слушали.

Я не мечтательница, я — реалистка. По-моему, всегда была. Очень рано отучилась мечтать, потому что слишком было детство непростое, послевоенное.

Когда тебе кажется, что ты несчастный, оглянись вокруг.

Не то несчастье, что с нами происходит, а то счастье, с каким достается пережить.

Может быть, в наше время это и есть главная загадка — человек, живущий по законам собственной совести и собственных нравственных правил, диктующих совершенно особые правила поведения.

Времена проходят, взгляды, как мы уже не единожды убеждались, меняются.

Мне кажется, что театр никогда не был агрессивен. Он никогда не воспитывал в человеке агрессивные чувства. В отличие от некоторых современных спектаклей. Кинематограф мог быть агрессивным, театр — нет.

Я не за разрушение, я за созидание. Наверное, это вообще тенденция нового поколения — скорее разрушать, чем созидать.

Сцена обладает каким-то удивительным свойством возрождать силы.

Ты не верь смеху этой женщины, она смеется, когда ей хочется плакать.

Антон Павлович Чехов для нас, может быть, с каждым годом все более отчетливо становится в ряд тех, кто не просто обозначил, но закрепил понимание руской интеллигенции на переломе веков со всеми их мучительными поисками своего места и назначения в жизни, с сомнениями, надеждами, невозможностью веры и любви.

Наши души подобно клавишам, способны звучать под нашими пальцами то музыкой Рахманинова, то мелодией Равеля — важно пробудить душу, чтобы она познала самое себя.