Оксана Робски. День счастья - завтра

Пиши что хочешь. Например, я бы написала: «Небо было голубым. Но неоднородно голубым. Если бы человеческая кожа была голубой, то это небо было бы похоже на целлюлит в поздней стадии».
Круто? А кому не круто, у того, значит, просто нет художественного вкуса.

Только мне все это напомнило возню детей в песочнице: когда происходящее кажется значимым только им самим, а окружающие поглядывают снисходительно, в лучшем случае с любопытством.

Вороны похожи на бумажные самолетики.
Как им удается летать, не взмахивая крыльями?
А тут хоть маши, хоть что…

Я свято верила, что с человеком никогда не произойдет то, что для него неприемлемо.

Просто ты же представляешь, что он с ней сделает?
Такая дурацкая осень. Листья цвета разлуки.
И такого же цвета вино в наших бокалах. С запахом банана. Чем больше вина, тем меньше запаха.
Холодно. Никто уже не сидит на «Веранде».
Только мы. Я. Катя. Антон и Анжела. Кутаемся в пледы и дышим газом из обогревателей.
Я наблюдаю за воронами. Они кружат над нами в беспорядочном плавном движении.

Я подумала, что скоро у меня от голода начнутся галлюцинации. И я, возможно, смогу предсказывать будущее.
Будущее всевозможных кондитеров мне казалось безрадостным. Человечество семимильными Шагами двигалось в сторону здорового образа жизни и поэтому не удивлюсь, если очень скоро пекари окажутся нелегалами. А французские булочные будут переведены в подвалы с фальшивой вывеской «Стриптиз-клуб».

Легко руководить бухгалтерами, водителями, инженерами, рабочими: все эти люди пришли на свою работу, потому что им нравится, она их устраивает, они учились этому и сами стремятся к тому, чтобы работать лучше — это обеспечивает рост карьеры и зарплаты. А такой профессии, как домработница, просто не существует. На нее не учат, и девочки не выбирают ее после школы. В домработницы идут те, у кого в жизни что-то не получилось. Кто делать ничего другого не умеет. Или за легким заработком. Домработницы получают больше, чем учителя и инженеры.

Я задержала взгляд на нелепой красной шляпке пожилой женщины, переходившей дорогу.
Люди шли, курили, выбирали себе безвкусные шляпки — делали все то же самое, что и до того, как Машка умерла.
С ее смертью ничего не изменилось. И даже я не изменилась.

Как скучно в пустой квартире! Абсолютно не чувствуешь собственную значимость. Некем командовать. Ни мужа, ни сына, ни домработницы. Ни даже собаки.

Мёртвая — это всё равно что «новорожденная». За тебя решают другие. Просто потому, что не знаешь, как им всё объяснить. Просто не можешь донести до них свои мысли. Только перспектив меньше. Хотя кто это знает?