Софья Ремез — цитаты из книг автора

В этом и есть свобода, и защита тоже — в этом. Ты поправляешь волосы, стираешь размазанные под глазами тени — и никто не знает, отчего сбилась причёска или потекли глаза. Свобода оставлять всё личное при себе, выглядеть так, чтобы никому не пришло в голову, что тебе может быть плохо. Пусть завидуют, пусть бесятся. У меня всё хорошо. И пошли все к чёрту. Зеркало — это очень важно. Лишний раз выпрямить спину, расправить плечи, обрести уверенность.

Когда хочешь получить что-то, что есть у другого, подумай о том, какой ценой ему это досталось. Завидовать — только зря время тратить.

И запомни! Никогда нельзя ссориться перед ночью. На ночь нужно обязательно помириться. И тогда утром мы опять проснёмся друзьями.

Ты смелая и добрая, но иногда нужно разозлиться по-настоящему. Разозлиться, чтобы что-то изменить.

Я вспомнил сотни вопросов, которыми засыпал маму и папу, когда был маленьким. Мама часто не знала ответов, но папа... папа, казалось, знал всё. Иногда он подсматривал какие-то ответы в интернете, но всегда знал, как искать. И вот, оказывается... Я чувствовал себя обманутым. Неужели же так будет и дальше? Часто мне не требовалась помощь, нравилось что-то решать самому, но я всегда помнил, что, если не получится, всегда есть кому помочь.

По утрам я подолгу лежу в кровати и разглядываю свои руки и ступни. За месяц ноги выросли на два размера. Они меньше папиных, но уже больше маминых. Это очень странно. Я перестал помещаться в свитера и рубашки, мама с папой купили мне новую кровать, потому что им казалось, что в старой я не могу вытянуться во весь рост. Раньше мне казалось, что стоит вырасти, мир вокруг станет маленьким, как в «Приключениях Гулливера». Но мир не становится меньше, когда растёшь. Совсем даже наоборот. А главное, увеличивается число обязательных дел и дорог, по которым нужно идти или ехать. Это свобода? Или ответственность?

Мама запретила бабуле и бабушке кормить меня пирожными, чтобы я не растолстел, потому что, по её словам, в моём возрасте все толстеют. Есть действительно хочется всё время, а бабуля считает, что пару раз в неделю, когда я у неё бываю – можно и пирожные. Также считает и бабушка, у которой я провожу вечер пятницы и почти всю субботу. Итого, как минимум четыре пирожных в неделю. А три дня можно и потерпеть.

— А как я узнаю, что ты играешь честно? — спросила Вера.
— Просто поверь. Я играю честно. Иногда нечестно играть не интересно. Вот как у нас с тобой. Ведь мы будем играть не ради победы, а ради самой игры. Если кто-то из нас сжульничает — потеряется весь смысл.

Когда-нибудь всё это закончится и мы будем свободны. А захочет ли Грин быть со мной — на свободе? Сейчас есть только я — здесь, за стенкой. Мало ли девчонок моего возраста ходит по улицам? Красивее, стройнее, веселее, с аккуратными ногтями? Похоже, сейчас для него я единственная девушка, потому что я просто здесь одна. А потом что? Стоп. Зачем я это делаю? Гораздо проще оставить человека, если он тебя чем-то обидел.

Любая прогулка — это только повод к общению.

Ни один нормальный человек не будет советоваться с ящерицей по важным вопросам… Зря, между прочим.

Худшее, что можно делать, когда всё плохо, — сидеть там, где тебе плохо, и жалеть себя.

Навязчивая доброта — не то же самое, что доброта настоящая. Они делают то, что считают правильным для нас, а вовсе не то, о чём мы просим.