Не всегда научные тайны должны открываться любому, так как некоторые способны дурно использовать их. Часто мудрецы выдают за магические самые обычные книги, полные доброй науки, чтоб оберечь их от нескромного любопытства.

Сон — это писание. А многие писания не более чем сны.

Понимаете, когда хочешь что-то оборонить от простецов, запрет надо усилить угрозой: убедить, что с тем, кто нарушит, произойдет нечто ужасное, скорее всего потустороннее.

Наивысшее счастье — иметь, что имеешь.

И поэтому, чтобы не выглядеть дураком потом, я предпочитаю не выглядеть молодцом сначала.

Несоизмерные вещи могут быть пересказаны аналогичными словами.

Однако в сознании всё было перепутано, поскольку отдых среди дня никогда не идёт на пользу телу, и покой мы обретаем, только если спим в ночные часы.

Исходный порядок — это как сеть, или как лестница, которую используют, чтоб куда-нибудь подняться.

Не хватало духу преследовать слабости грешников, коль скоро у них те же слабости, что у святых.

Природа любви — это благо, а что есть благо — определяется знанием, и нельзя что-либо любить, если оно не познано как благо.

Смех свидетельствует о глупости. Смеющийся и не почитает то, над чем смеется, и не ненавидит его. Таким образом, смеяться над злом означает быть неготовым к борьбе с оным, а смеяться над добром означает не почитать ту силу, которою добро само распространяется.

И учти, что первейший долг порядочного следователя — подозревать именно тех, кто кажется честным.

Должно быть, обязанность всякого, кто любит людей, — учить смеяться над истиной, учить смеяться саму истину, так как единственная твёрдая истина — что надо освобождаться от нездоровой страсти к истине.