Вениамин Каверин. Перед зеркалом

Мужчина и женщина, говоря на одном языке, вкладывают совершенно различный смысл в то, что они говорят.

Часы созданы для того, чтобы не опоздать на лекцию или на свиданье, а ты, глядя на них, думаешь о том, что такое время.

Я сижу на берегу подолгу, часами, и забываю обо всём печальном и некрасивом, и думаю, что без красоты человеку нет сил жить. Вам не кажется, что восприятие красоты — не менее сильный инстинкт, чем доброта и сочувствие к людям?

Так бывает, когда, слушая музыку, думаешь о «своём», и оказывается, что «своё» — это та же музыка, которую ты всё-таки слышишь.

Любовь совсем не абстракция, а такая же вещественность, как голод или жажда! Такая же страсть, как опиум, от которой, говорят, нельзя излечиться.

Вы даже не можете вообразить, как часто приходится лгать — на каждом шагу. Иногда даже хочется сказать правду, я попробовала, но перестала, заметив, что её-то и принимают за ложь.

Мужчина любит в женщине себя, то есть создание своей воли и воображения.

Я боюсь, что Ваша деликатность держит в плену Вашу искренность.

О разлуках я могла бы, кажется, написать целую книгу. Они ведь очень разные: замораживающие, когда вспоминались только эти невстречи. Бабьи, когда смертельно хотелось, чтобы ты был здесь, рядом, как сейчас, сию же минуту. Похоронные, когда совсем, навсегда теряешь надежду.

Устала я не от труда, а от борьбы с собственной душой. Не умею я применяться к жизни, всё хочется приложить к ней своё, а это «своё», воспитанное в мечтах, слишком хрупко и разлетается на куски при первом же столкновении.

«Дом» — это ведь не хозяйство, не «совместное квартирование», как ты говорил, даже не дети. «Дом» — это когда друг от друга ничего не скрывают. Ведь сегодня у нас с тобой — «дом».

Лежу и думаю о том, что любовь — это, в сущности, простейший способ познания мира и что подлинную сущность человека видит только тот, кто действительно любит. Кто писал о «музыке души»? Её-то и слышит тот, кто любит. А все другие слышат в лучшем случае гаммы, а то и уличный шум...

Разлука научила её любви — не той раскалывающей, кидающей из стороны в сторону, непроглядной, а чистой, подлинной, прячущейся, скрытой.

... жизнь, которая не даёт художнику стать художником, — это и есть его биография.

Задумываться над тем, зачем ты живёшь, может только человек, у которого есть для этого время.

Жалею ли я? Не знаю. Ведь это был шаг в неизвестность, который привлекал меня именно потому, что, шагая, я не знала, ступлю ли я на твёрдую землю. И не ступила. Не земля у меня под ногами, а плот.